Бородинское поле

проговорила Александра Васильевна. Она торопилась к внуку

- сыну Николая. У мальчика вдруг поднялась температура. И

конечно же лучший врач - бабушка Саша. Благо она тоже

одновременно с дедушкой Глебом ушла на пенсию.

- Но он взволнован, намекнул о каких-то предположениях.

По телефону не стал объяснять. Что могло случиться? - Глеб

Трофимович озабоченно смотрел на жену, точно ждал от нее

ответа на свой вопрос. Но Александра Васильевна сказала

совершенно равнодушно:

- Николай мнительный, разве ты не знаешь? Придумает

всякий вздор и сам же потом переживает. Ну, я поехала, не

забудь про магазин, - напомнила она и, как всегда, заспешила

к больному. Для нее больной, независимо, кто он, внук или

совершенно незнакомый человек, был важнее всего.

"Возможно, Саша права. Хотя мнительности за Николаем

не замечалось, но нервы, надо думать, сдают. Служба его

нелегкая, в постоянном напряжении. Чем же он мог

провиниться, чтоб вот так сразу - и в отставку? Хотя всякое

бывает. В сложное время живем".

Рассудив так, он начал ждать Думчева. Последние

пятнадцать лет их связывала крепкая дружба, несмотря на

значительную разницу в возрасте. И дело не в том, что они

почти всю войну были однополчанами, бок о бок шли начиная

с Бородинского поля и до самого последнего выстрела в сорок

пятом. Что-то было особенное в их характерах, пожалуй,

скорее, в мировоззрении, что порождало в них не просто

симпатию друг к другу, а притягательную потребность друг в

друге.Генерал Макаров все еще не мог привыкнуть к той новой

и необычной для него обстановке, в которой он оказался, уйдя

на пенсию. Он не знал, как распорядиться свободным

временем, которое теперь у него было в избытке. Он уже

вступил в члены двух обществ: Общества охраны природы и

Общества охраны памятников истории и культуры. Александра

Васильевна недоумевала: зачем так много? Достаточно одного

общества, но нужно работать, а не просто числиться.

Например, охрана памятников. Она знала, что этой острой

проблемой муж интересуется давно, еще раньше обзавелся

всевозможной литературой по истории Москвы, покупал у

букинистов редкие книги и альбомы. А он возражал: природа -

это вторая его привязанность и любовь. Она, пожалуй, более

беззащитна и уязвима, чем памятники истории и культуры. И

уж нет нужды говорить о значении окружающей среды для

человечества.

У Макаровых был собственный "Москвич", водительские

права имели оба - генерал и генеральша, но пользовались

машиной мало: у Глеба Трофимовича была служебная,

Александра же Васильевна говорила:

- Уйдем с тобой на пенсию, тогда дадим нашему

"Москвичу" полную нагрузку. Будем ездить по стране

туристами, знакомиться с достопримечательностями, с

памятниками истории и культуры.

И вот весна в разгаре, они оба на пенсии, а "Москвич" их

по-прежнему не выходит из гаража. Вчера Глеб Трофимович

сказал решительно:

- Все, баста, - послезавтра едем по маршруту Золотого

кольца. Первая остановка - Загорск. Так что готовься.

А собственно, что готовить? Александра Васильевна

решила сегодня запастись в дорогу кое-какими продуктами. А

утром позвонил Коля: внук, говорит, занедужил, приезжай, мол,

бабушка. И бабушка вместо магазинов поехала к больному,

поручив мужу купить продукты.

Ходить по магазинам Глеб Трофимович не любил: не

мужское это дело. Тем более сегодня он собирается зайти в

библиотеку. Хотелось посмотреть кое-какую историко-

географическую и этнографическую литературу о местах,

входящих в Золотое Кольцо. "В магазины успеется, - рассудил

Макаров, облачаясь в серый штатский костюм. - Если у

мальчишки высокая температура, то поездку, намеченную на

завтра, придется отложить. А библиотека - дело нужное и

первостепенное".

Проспект Мира, утопающий в ярких лучах майского

солнца и алых полотнищах, которые еще не убрали после

Первомая в ожидании Дня Победы, бурлил потоками

автомашин. Макаров любил эту просторную магистраль

северной части столицы, застроенную еще не стандартными

коробками. Здесь каждый дом имел свое, только ему присущее

лицо, яркое и выразительное. В основном это были здания,

возведенные в послереволюционное, советское время. От

бывшей Первой Мещанской улицы сохранилось немного

строений; некоторые из них, такие, как дом Валерия Брюсова,

представляли историческую ценность. Другие же, ветхие,

осунувшиеся под тяжестью неумолимого времени, зажатые с

обеих сторон нарядными и прочными восьми- и

десятиэтажными зданиями, глядели на проспект блеклыми,

запыленными окнами обреченно и своим жалким видом

напоминали бедных, старых, позабытых родственников,

безропотно коротающих свой век. Новые здания на проспекте