Бородинское поле

коммуниста от праха Оскара Раймона. Впрочем, вы и сами

тогда будете мертвы.

К удивлению и Генри и Оскара, генерал не бросился

сразу возражать и спорить. По его каменному лицу пробежала

тень задумчивости, а в желтых мятежных глазах сверкнули

искорки озабоченности и страха. Очевидно, его смутила

последняя фраза конгрессмена. Напряженная пауза казалась

излишне долгой. Наконец Перес произнес негромко, с

холодной рассудительностью:

- Атомное оружие изживает себя, как дорогостоящее.

Куда выгоднее бактерии и вирусы. Во-первых, дешевле. Во-

вторых, сохраняются материальные ценности, разные там

памятники культуры. А эффект тот же.

- Это палка о двух концах, - сказал Оскар.

- А разве у бомбы один конец? - заметил Дэн.

- Преимущество биологической войны еще и в том, что

она может быть необъявленной, тайной, - так же ровно и

деловито продолжал генерал. - Москва может вымереть от

эпидемии сибирской язвы, чумы, холеры. И Кремль не сможет

никого обвинить. Как докажешь, что вирусы этих болезней

были оставлены нашими агентами в метро, в кинотеатре или в

поезде дальнего следования?..

Вошел Виктор, сказал:

- Отец, тебя к телефону.

- Кто?

- Из полиции.

Неприятный разговор оборвался. Все ждали чего-то в

напряжении. Оскар возвратился в зал через две минуты,

взволнованный. Сказал дрогнувшим голосом:

- Слава богу, она нашлась. Флора нашлась, - повторил он

и засуетился возле стола. - Она в полиции. Вам, Дэн, нужно

сейчас же поехать туда.

- Поздравляю, - сказал генерал. - Очень рад. Я знал, что

все так кончится. Хиппи изжили себя. Мода на них проходит,

вернее, уже прошла. Перебесились и теперь займутся делом.

Дэн, пожалуйста, если нужна будет моя помощь - як вашим

услугам. А пока желаю удачи, и доброй ночи.

Перес взглянул на конгрессмена, хотел что-то сказать, но

воздержался, ограничился легким вздохом и ушел. Никто,

кроме Бена, не обратил внимания на его уход: все были

заняты главным. Вслед за генералом поспешил в полицию

Дэн. А Нина Сергеевна и Наташа приставали к Оскару с

вопросами:

- Что она? Почему в полиции? Здорова ли?

Оскар взволнованно ходил по залу, точно пытался

уклониться от сыпавшихся на него вопросов, и отвечал:

- Не знаю, не знаю. Вернется Дэн вместе с ней, и мы все

узнаем.

- А они куда приедут: домой или сюда? - суетливо

спросила Наташа.

- Не знаю, ничего не знаю, - отмахнулся Оскар и

подосадовал, что не условился с Дэном, куда возвращаться из

полиции.

3

На родительском совете решили не донимать Флору

расспросами: девочка сама расскажет, где и как она жила эти

полгода, если появится у нее такая потребность. Флора не

захотела оставаться в городе: после скитаний по Европе,

после бурного бродяжничества ее потянуло к уединению и

одиночеству, где бы можно было сосредоточенно и спокойно

поразмыслить над прошлым и подумать о будущем.

Подходящим местом для затворничества она считала

загородную виллу бабушки Нины. Нина Сергеевна с радостью

восприняла желание внучки пожить у нее.

Флора очень изменилась за эти шесть месяцев - это

находили все. Она заметно похудела, вытянулась, под глазами

появились темные круги. Взгляд углубленный, задумчиво-

сосредоточенный, словно она смотрит себе в душу, пытаясь в

чем-то разобраться и понять. В холодных глазах застыли

печаль и разочарование. Прежде бойкая, говорливая, острая

на язык, она приумолкла, на вопросы отвечала неохотно,

кратко и односложно либо вовсе уклонялась от ответов.

Разговаривала тихо, вполголоса. Во всем ее поведении не

было намека на раскаяние или сожаление о случившемся.

Всем видом своим она словно говорила: "Это вас не касается,

это мое личное, я взрослый человек". Спросила Виктора:

- А ты с нами не едешь?

В вопросе слышалась скрытая просьба и приглашение

Виктору поехать вместе с ними на виллу. Виктор понял

прозрачный намек и охотно согласился. Они уехали на другой

день: так пожелала Флора. В день приезда на виллу Флора

уединилась в своей комнате и слушала музыку - старые

записи, хранившиеся здесь уже несколько лет. Она слушала с

умилением: музыка напоминала ей школьные годы и

волновала, вызывала в памяти сердца нечто трогательное,

неповторимое, навсегда ушедшее.

Виктор задержался в городе и обещал приехать к вечеру.

Флора ждала его. С ним, и только с ним, ей хотелось

поделиться самым сокровенным, рассказать все начистоту,

душу отвести, как бывало прежде. Прежде... Но оно, это

"прежде", теперь казалось таким далеким, невозвратимым,

оставшимся за чертой, преодолеть которую едва ли возможно.

Между тем "прежде", когда они с Виктором вели

доверительные беседы, и сегодняшним днем стояла стена ее