Бородинское поле

попирая общепринятые законы и нормы поведения, внедряют

шпионаж, диверсии, провокации.

Ему было больно за дочь и за зятя: он видел и понимал,

как чувствуют они себя неловко перед ним и Святославом, хотя

сами они, в сущности, не виноваты, совесть их чиста. Дэн

поступил честно, что все рассказал и предупредил, и все же

они мучаются нравственно, испытывая стыд за мистеров

сэмпсонов. Эти мысли одолевали Глеба Трофимовича во

время поездки с дочерьми, сестрой и зятем по Москве. Они

мешали ему показать Наташе и Дэниелу столицу, город,

который он защитил от фашистов суровой осенью и зимой

1941-го, в который был до боли влюблен, историю которого

хорошо знал, мешали найти высокие и яркие слова. Это

замечали и Лена и Варя, видели, что Глеб Трофимович чем-то

угнетен, подавлен, но не знали, что творится в его душе. А

творилось в душе что-то серьезное, угрожающее. Это была

смесь самых противоположных эмоций: напряженное,

нетерпеливое ожидание приезда дочери с зятем,

восторженная радость встречи и вдруг ошеломляющая

история с часами, грозившая обернуться неприятными

последствиями для него и больше всего для Святослава. И,

наконец, после такого напряжения - рассказ Святослава о том,

как благополучно обернулась для них история с часами. Это

была смесь эмоций, вызвавшая мучительную душевную боль.

Возвратясь из поездки по Москве, Глеб Трофимович

почувствовал глубокую слабость и, сославшись на усталость,

не стал обедать и лег отдохнуть.

Вечером Лена отвезла гостей в Большой театр и

предложила приехать за ними к окончанию спектакля, но

Наташа и Дэн категорически воспротивились, сказали, что они

доберутся домой на городском транспорте - им это даже

интересно.

- Интересного мало, - отозвалась Александра

Васильевна и откровенно высказала свое наболевшее: -

Городской транспорт - самое уязвимое звено Москвы.

Троллейбусов и автобусов не хватает, они переполнены.

Диспетчерская служба организована слабо.

- То же самое и на Западе, - сказал Дэниел.

- Везде так, это общая болезнь, - согласилась Наташа.

- Именно болезнь, - подхватила Александра Васильевна.

- Это я утверждаю как доктор. В городском транспорте люди

теряют здоровье.

Из Большого театра супруги Флеминги возвратились

полные искреннего восторга. Они признавались, что бывали в

различных театрах США и Европы, были в Венской опере. Но

ничего подобного по силе впечатления они нигде не встречали.

- Бесподобно, бесподобно! - восхищалась Наташа. - Дэн,

не зная языка, все понял.

- Я почувствовал. Это прекрасно, это грандиозно! -

подтвердил Дэниел.

И вдруг, словно спохватившись или прочитав какую-то

тревогу в глазах Александры Васильевны, Наташа спросила:

- А как папа?

- Ему плохо. С сердцем плохо. Постельный режим,

- С сердцем? Давление? - встревожилась Наташа. -

Раньше его беспокоило сердце?

- Нет, Наташенька, впервые.

Святослав улетел к месту службы на другой день. В тот

же день Флеминги вместе с Варварой Трофимовной и Олегом

Борисовичем побывали в Третьяковской галерее. Впереди

была поездка в Ленинград, и сопровождать их по

предварительному плану должен был Глеб Трофимович. Но

состояние здоровья пожилого генерала не только не позволяло

куда-то ехать, но и вообще вызывало серьезные опасения.

Врачи предлагали госпитализировать, и Александра

Васильевна вполне соглашалась с ними, но сам Глеб

Трофимович решительно воспротивился: он не хотел ложиться

в госпиталь до отъезда Наташи и Дэниела. Он всех убеждал,

что ничего страшного, угрожающего его жизни нет, мол, ему

видней его самочувствие, тем более что возле него постоянно

находится Александра Васильевна.

В Ленинград с Флемингами поехала Лена.

4

Гости уехали, и в квартире воцарилась тишина,

необычная, странная, создающая ощущение пустоты.

Безмолвие и пустота, образовавшиеся вдруг. Глеб Трофимович

не смог провожать Наташу и Дэниела до аэропорта: сил у него

хватило только дойти до порога кабинета, и то вопреки приказу

врачей строго соблюдать постельный режим. Он нарушил этот

строгий запрет, и Александра Васильевна не смогла ему

помешать. Накануне отъезда условились, что в аэропорт

поедут Лена и Варвара Трофимовна; Александра Васильевна

останется дома возле больного, которого, по ее мнению, все

же придется госпитализировать. Когда же на другой день

Наташа и Дэниел вошли в кабинет, чтобы проститься, Глеб

Трофимович в генеральском мундире сидел на тахте, словно

он тоже собрался провожать до самолета. Флеминги

удивились и обрадовались.

- Тебе лучше, папа? - спросила Наташа, садясь рядом с

отцом.- Да, мне лучше, - сказал неправду Глеб Трофимович и

жестом предложил Дэниелу сесть в кресло.

Наташа смотрела на его серое осунувшееся лицо и