Бороться, чтобы дышать (ЛП)

— А я могу. Прошло пятнадцать лет, и за это время у меня было больше женщин, чем я хотел бы признать, но ни одна из них даже близко не подошла к тому, чтобы дать мне то, что давала Лея, и я знаю, что никто никогда не сможет. — Провожу руками по лицу, потом поворачиваюсь и смотрю сквозь сетчатую дверь. Лея стоит в гостиной, положив руки на живот Ронды, и улыбка на ее лице удесятеряет ее красоту. — Он облажался, и я не извиняю его поступок, но он приехал сюда, сделав попытку стать для нее плечом, на котором она могла бы выплакаться, думал, у нее никого нет, надеялся каким-то образом заполнить глубокую пустоту внутри нее.

— Все равно хреновый ход, — бормочет Бен, но мои глаза все еще не отрываются от улыбающейся Леи, когда она блуждает руками по животу Ронды.

— Да.

Ход был хреновый, но я его понимал. Иногда в жизни тебе дается лишь один шанс на нечто прекрасное, и когда оно оказывается у тебя в руках, ты сделаешь все, чтобы удержать его, даже если в итоге разрушишь. Наблюдая за Леей в этот момент, понимаю — она должна быть именно здесь. Мне ненавистна мысль, что у нас украли пятнадцать лет, но я знаю, если все пойдет по-моему, чтобы наверстать упущенное, у нас будет как минимум шестьдесят.

Глава 9

Лея

Лежа в постели, гляжу на неровную поверхность потолка, куда проникающий в окна свет отбрасывает тени, и молюсь о сне. Ночь больше похожа на сумерки, хотя сейчас уже перевалило за час. Если собираюсь здесь остаться, придется купить шторы и жалюзи потемнее, потому что я привыкла спать в кромешной тьме, а свет, на пару с мозгом, который, кажется, никогда не отключается, истощают меня. Видимо, для бессонницы сейчас есть веская причина.

Бывший муж в городе — ну, полагаю, на самом деле он не бывший. А еще Остин… Понятия не имею, что с ним происходит. Что-то изменилось, не знаю, когда, но чувствую это в его прикосновениях и вижу по тому, как он на меня смотрит. И за очень долгое время это пугает меня больше, чем что-либо.

Перекатившись на бок, отворачиваюсь от окна, и слышу слабое «тук, тук, тук», доносящееся от входной двери. Я хмурюсь, потом слышу снова. Бен и Ронда ушли около девяти, а Остин оставался до десяти, и то только потому, что в четыре ему нужно было вставать на работу. Когда я проводила его до двери, он крепко меня обнял и поцеловал в лоб, затем чуть коснулся губами моих губ и зашагал к грузовику, оставив желать большего. Рассеянно проведя пальцами по губам, встаю, включаю свет и снимаю со спинки стула огромный кашемировый свитер. Тихонько подойдя к окну гостиной и посмотрев сквозь жалюзи, вижу перед домом машину, на которой Кен приезжал сегодня утром.

— Проклятье, — шиплю себе под нос, и когда стук снова возобновляется, гляжу на дверь.

— Лея, я знаю, что не должен был приезжать. И знаю, что должен был подписать те бумаги. Извини, персик, но мне действительно некуда пойти. Все номера в отелях забронированы, а билетов на самолет не будет до воскресенья. Можно мне войти? Я буду спать на диване.

— Не могу поверить, — бормочу я.

С бывшим мужем я не хочу находиться даже в одном штате, не то что жить под одной крышей, но знаю, вероятно, об отелях и самолетах он говорит правду, поэтому испытываю противоречивые чувства и хочу, чтобы меня хоть раз не грызла совесть.

Прикусив губу, раздумываю, что же делать. Темноту гостиной озаряет свет, до меня доносится звук заглушаемого мотора и хлопанье дверцы автомобиля.

— Какого черта ты здесь делаешь? — слышу голос Кена и хмуро смотрю на дверь, когда в нее раздается громкий стук.

— Лея, открой. — Теперь еще и Остин? Вы что, издеваетесь? Какого черта происходит?

Как только открываю дверь, Остин, положив руку мне на живот, толкает обратно в дом и закрывает за собой дверь.

— Что ты здесь делаешь? — Я хмурюсь.

— Я просил Зака присмотреть за домом и, если он увидит машину Кена, позвонить мне, — объясняет он и бросает свирепый взгляд на дверь.

— Лея, могу я поговорить с тобой наедине? — зовет Кен. Начинаю лихорадочно соображать. Мне это не нужно — не сегодня, когда чувствую, что от недосыпа и стресса вот-вот отключусь.

— Он сказал, что не сможет вылететь до воскресенья, и что в городе нет свободных номеров. Я не могу заставить его проспать два дня в машине.

— Без меня он здесь не останется, — говорит Остин, и я чувствую, как его рокочущий голос вибрирует по моему телу, заставляя трепетать.

— Что, прости?

— Ты меня слышала.

Слышала, но что, черт возьми, это значит?

— Не могу поверить, — снова стону в отчаянии. — В комнате мамы никто спать не будет, остаются только диван и моя кровать, так что если ты не хочешь спать с ним, — я указываю большим пальцем на дверь, — ничего не получится.

— Я буду спать с тобой.

— Нет.

— Тогда, видимо, он спит в машине.

— Разве тебе не надо завтра на работу?

— Детка, я сам себе хозяин. — Он пожимает плечами.

— Прекрасно. — Мне следовало просто заставить этого придурка спать в машине, но при этом я бы чувствовала себя ужасно. — Дурацкая совесть, — бормочу себе под нос.