Бортовой

– Потом… потом я долго собирал передатчик из разного мусора и полумёртвой батареи разрядника, – проговорил он. – Без всякой надежды, просто чтобы окончательно не спятить. А когда увидел атмосферные зонды, сбежал из поселения с передатчиком в мешке. За побег у них полагается смерть, – криво усмехнулся аргентинец итальянского происхождения. – Потому наверху я сидеть не мог, нашли бы в пять минут. Потому я раньше, когда нас гоняли в промоины собирать длинные листья для витья верёвок, присмотрел углубление в овраге. Оно – почти идеальная чаша-эллипсоид, а почва там сплошной латерит. Получилась отличная тарелка для фокусировки сигнала… Остальное вы знаете.

– О самих аборигенах ничего не расскажете?

– Они не аборигены. Потомки ссыльных с какой-то богом забытой планеты. У них почти не осталось памяти о прародине, а то, что осталось, давно превратилось в миф о творении мира. Но вот этот вот спутник, который вы видите, появился у планеты относительно недавно, уже на их памяти.

– Простите, уважаемый, нельзя ли поподробнее? – у Щербакова моментально разгорелись глаза: учёный почуял свежую информацию об интересующем его объекте.

– Поподробнее – можно.

В общем-то, его рассказ сходился с данными, которые мы получили за время облёта негостеприимной планеты. Слишком малое видовое разнообразие на суше, слишком активная вулканическая деятельность в местах, которые до того были миллионы и миллиарды лет спокойными. Мифы местных жителей повествовали о битве двух злых богов. Первый вышвырнул их предков из рая небесного на грешную твердь, отняв крылья и запретив помышлять о полётах, а второй покарал первого, но и мир начал разрушать, невзирая ни на мольбы, ни на обильные жертвы. А взгляд учёного видел на поверхности спутника следы гигантского столкновения. Видимо, планетоид что-то выбило из точки Лагранжа, и он принялся по спирали приближаться к планете. Но напоролся на уже существовавший спутник. Только благодаря этому не произошло столкновения с планетой вроде того, что мы недавно наблюдали. Но этому мирку досталось лиха полной ложкой. Сперва – метеоритная бомбардировка, уничтожившая последние следы былой цивилизованности обитателей, пусть они были хоть трижды ссыльными преступниками. Потом – катастрофические приливы, взбесившийся климат и лопающаяся в самых неожиданных местах планетная кора. Как следствие – вымирающая биосфера, одичание и деградация.

– У них вся племенная система построена на страхе, – проговорил под конец Маттео. – Они боятся и ненавидят всех – свою семью, соседей, вождей и жрецов. Но подчиняются тому, кого больше всех боятся и ненавидят, потому что иначе их сожрут в прямом смысле слова – те, кто одичал раньше них… Поверьте, я уважаю законы Содружества, и не нарушил бы закона о культурном эмбарго, но такое общество не имеет права жить. Это не разумные существа, это паразиты. Причём безнадёжные.

– Давно ли сами такими были? – криво усмехнулся Том.

– Слава богу, пилот, что мы больше не… паразиты, – хмуро сказал голографический Фальконе. – Что у нас хватило ума и совести остаться людьми в хорошем смысле. Иначе были бы, как эти… которые всех боятся и всех ненавидят. Я не слишком религиозен, но считаю, что ад не должен вырываться на поверхность. Даже в таком виде. Потому пусть возятся с захваченным оружием. Чем скорее они друга изведут, тем чище будет пространственно-временной континуум, – добавил он с невесёлым смешком.

– Разве нельзя хотя бы попытаться их спасти? – поинтересовался Щербаков. – Если они ещё разумны, значит, им давался шанс.

– Содружеству ничего не известно о расе, что населяет эту планету, – впервые с начала совещания заговорил Вуур. – Но это не означает, что ранее контактов не было. Следовательно, их сочли недостойными вступления. Мне неприятно это говорить, но в Содружество принимают лишь тех, кто либо давно идёт по пути самосовершенствования, либо делает первые шаги. Тех, кто даже этого сделать не способен, мы не принимаем… Будь там, внизу, люди, чуланцы или другие представители рас Содружества, пусть даже одичавшие, мы бы попытались их спасти. Но как спасти тех, кто сам себе худший враг?

– Короче, – я решил не затягивать. – Спасательная операция отменяется. Возвращаемся на станцию, сдаём коллегу начальству и докторам, пишем отчёт. А потом – в новый полёт. Нашу миссию никто не отменял… А по вашему делу, уважаемый Маттео, боюсь, будет долгое и нудное разбирательство. Приготовьте пару километров запасных нервов.

Если в гибели «Ариадны» замешано военное начальство, будет… крайне весело. Как бы наш спасённый не вспомнил пять лет на этой планете как курорт. Но это же… это же значит, что и нас могут так же подставить. Прошлый полёт не закончился катастрофой только благодаря моей приобретённой паранойе.

Домой. На базу. Пускай коллеги Эрнеста трясут военное ведомство как грушу, а мы в это время будем бороздить просторы вселенной вдали от этой подковёрной грызни.