Боруэлла

– Чего? – поинтересовалась я.

– Ням, – резво сказал Шурик и вытянул голову по направлению к кухне.

Я проигнорировала эту наглую просьбу, и Шурик стал обиженно ныть: «Мне! Мне! Мне!» Я всерьёз подозреваю, что это его любимое слово.

– Скажи «колбаса»! – предложила я. – Тогда покормлю.

– Мне! – взвыл Шурик в истерике.

– Элька, ты Шурику мяукаешь что-то хорошее? – с интересом спросил Вадик, опустившись на корточки и гладя по шерсти немного разнервничавшегося зверя.

– Обязательная обучающая программа, – объяснила я. – Тест на склонность к дрессировке.

– Интересно, на людях такой тест проводить можно? – дурачась, спросила Аня.

– Ты – не поддаёшься, – улыбнулся Вадик. – Мы же полгода проверяли…

Лицо Ани покраснело, и она двинулась вперёд с явным намерением покалечить невинного первоклассника. Вадик засмеялся, схватил меня за руку и потащил в комнату.

– Нам поговорить надо! – крикнул он, захлопывая дверь.

– Идите-идите! – яростно крикнула Аня. – Помяукайте!

Когда мы отсмеялись, Вадик вздохнул и сказал:

– Элька… Я уж сразу скажу. Ты к нам не хочешь переселиться?

– Меня вроде бы отсюда пока не выгоняют, – пожала плечами я. – Не Борькины хоромы, но и не подвал… Я думаю, скончаться за месяц мне здесь будет нелегко.

– Нет. Ты, Элька, навсегда к нам переезжай, – сказал Вадик тихо. – Насовсем.

Я от удивления открыла рот и быстро заморгала. Странно, мне раньше мысль остаться у кого-то жить «насовсем» совершенно не приходила в голову. Или я её старательно отгоняла… Что нужно сделать и сейчас! Немедленно!

– Это беспочвенные фантазии, – заявила я. – С минуты на минуту Борька или Петька превратят меня в начальное состояние и я вернусь в привычную, родную, знакомую стихию! Я буду всем, я буду парить в небе и витать в просторах космоса! Я буду лететь стрелой навстречу непокорённому миру! Я хочу быть собой, а не какой-то Боруэллой – беспомощной, жалкой девчонкой!

Увлекшись монологом, я не заметила, что Вадик опустил голову и лицо его потускнело… Ну как солнце – светило-светило, а потом спряталось за тучами и в ус не дует. Вадик отвернулся к стенке и усердно ковырял обои.

– А я-то думал… – сказал он дрожащим голосом, а потом посмотрел на меня – и продолжил фразу голосом грустным и ровным: – Я думал, что знаком с Боруэллой. С Элькой. А не с кем-нибудь ещё. Значит, это неправда, да? Значит, ты – понарошку?

Я хотела что-то сразу ответить, но будто что-то меня остановило. Мы стояли друг напротив друга и молчали. Вадик смотрел на меня, почти не моргая. Было слышно, как где-то в коридоре муркнул Шурик, а в соседней комнате Аня перевернула страницу книги. Я опустила голову и прошептала:

– Не знаю…

Я подняла взгляд – Вадик смотрел на меня грустно и немного испуганно. Я неуверенно продолжила:

– Меня же придумали. Значит, я есть. Значит, не понарошку… Вот, видишь? – и, подняв руку, подставила под солнечный луч растопыренную ладонь.

– Вижу… Только ты будь всегда, ладно? – тихо попросил Вадик.

Я кивнула.

– Только давай пока что не будем никуда переселяться, – попросила я, шмыгнув носом. – А то переизбыток впечатлений для меня чреват этими… внешними речевыми проявлениями. И ещё я хочу животное по имени Шурик немного перевоспитать.

– Хорошо, – кивнул Вадик.

– А так – что бы мы сказали твоей маме? Эта девочка – героиня фильма «Трудный ребёнок-10», переходит из рук в руки, как почётный кубок за неведомые достижения…

– Нет, мы бы рассказали маме всё, – сказал Вадик доверчиво, будто делился большой тайной. – Она верит в сказки…

Не знаю, чем бы закончился этот разговор, от которого у меня почему-то щипало в горле, если бы не раздался отчаянный вопль:

– Где? Все? Где! Мне! Дай! Где?

Кричал, понятное дело, Шурик. Я повторила Вадику всё сказанное лишённым общества животным, и добавила трагическим голосом:

– Он сказал всё, что знал…

Мы громко рассмеялись, и в ответ на это Шурик просунул лапу под дверь и попытался таким образом прорваться в комнату. Вадик плюхнулся на живот и обменялся с Шуриком рукопожатиями (или лапопожатиями?), но неблагодарное животное выпустило когти и попыталось нанести телесные повреждения.

– Ай, Шурик! – сказал Вадик, отдёргивая руку. – А я тебе консе-е-ервов купил…

– Вау! – сказал Шурик и сел.

Выйдя из комнаты, мы на цыпочках прошагали мимо Аниной комнаты, а следом за нами, громко, как лошадь, поскакал кот, выкрикнув победоносное «Ура!» В этот свой крик он вложил столько энтузиазма, столько неприкрытой гордости за свой желудок, что зажмурил глаза и врезался в тумбочку. Тумбочка заныла, а сам Шурик недоуменно смотрел перед собой. Потом, полувопросительно и полуобиженно мяукнул то, что я Вадику никогда переводить не стала бы. И где он только этого набрался? Не от Ани же! Наверное…

Аня выскочила посмотреть, что случилось, взяла ошарашенного зверя на руки и укоризненно сказала:

– Разобьёте мне Шурика!

– Он же не вазочка, – осторожно сказал Вадик. Шурик же пытался вырваться из рук, но Аня держала его крепко-крепко.

– Раздавишь мне подопытного, – укоризненно сказала я Ане, покачав при этом головой.

Уплетая консервы, Шурик довольно жмурился, громко при этом чавкая.