Боруэлла

Я был уживчивым, воспитанным ребёнком,
Но в группе появился Кучин Ромка.
Теперь хорошим будет он,
Вот только дожуёт картон!

Когда дети уходили, воспитательница сказала мне:

— Ты для нас — настоящая находка. Если бы ты могла приходить в садик хотя бы раз в неделю… Дети тебя так полюбили!

И я пообещала, что буду приходить.

И засыпала в этот день, улыбаясь. Да ещё и Борька перед сном позвонил… Так хорошо поговорили!

А рано утром приехали Анины родители.

Мы с Аней так устали от возни с детьми, что не успели привести квартиру в порядок…

Когда родители открывали двери, Аня услышала и спрятала меня в шифоньер.

Я сидела там и слушала, как ругают Аню. И ничего не могла сделать. Потому что так было бы ещё хуже…

Потом, когда Анины родители решили отоспаться после дороги, Аня незаметно провела меня к выходу.

— Иди к Вадику, — шепнула она.

Мне было ужасно стыдно. Ведь это я привела детей, всё из-за меня…

— Аня, я… не специально…

— Беги уж, глупый ребёнок. Я на тебя совсем не сержусь. Мы друзья. Ясно?

И щёлкнула меня по носу. Может, именно поэтому у меня в носу защипало… И я сказала:

— Ясно.

Я бежала к Вадику этим холодным осенним утром. Летели желтые листья, я на бегу подхватывала их, и воздух этим утром был странный такой… Он оставался в груди и никак не хотел вырываться наружу. И мне думалось: «Неужели вот так вот — постоянно? Постоянно всё заново?»

Двери мне открыли Вадик с мамой.

Я сказала:

— Я к вам.

И Вадик спросил:

— Навсегда?

А я почему-то ответила:

— Навсегда.

ЭПИЛОГ

…Как давно это было! На самом деле прошёл, наверное, всего лишь месяц, а мне кажется, что год. Или даже больше.

Теперь я не была человеком, и быть туманом было невыносимо сложно. Потому что я была Элькой. Боруэллой. Смешной девчонкой с бантиками…

Я хотела вернуться, но не смогла — Борька меня больше не мог видеть. Тогда, от обиды, я улетела сразу же. Потом вернулась к Борьке и долго летала перед ним. Он меня не видел.

И Петька не мог видеть. Никто не мог. А к Вадику я лететь боялась. Потому что это было бы невыносимо!

И я улетела из города.

Что мне оставалось делать?

— Вы везде искали?

— Везде…

— Надо громкоговоритель купить.

— У нас есть громкоговоритель дома… — сказала Аня.

— Кстати, как твой домашний арест?

— Отменили. В гости пришли дети из детского садика, и родители поняли, откуда такой разгром был.

— Это хорошо.

— Хорошо, только я бы всё время на домашнем аресте была, если бы это помогло Эльке вернуться!

— Я тоже…

— И я…

Я улетела туда, где было совсем тихо.

Там постоянно падал снег, всё было белое-белое, и мне казалось, что меня совсем нет на свете. Это было так страшно!

Но я привыкла.

Я вспоминала всё, что случилось со мной за эти несколько дней.

И мне было одновременно весело и грустно.

— Почему она не прилетает? — постоянно спрашивал Вадик. — Когда же она вернётся?

— Когда-нибудь обязательно вернётся. Вот увидишь, — говорил Борька. — Прошло всего две недели.

— Прошло целых две недели…

Я хотела записать всё то, что со мной случилось в последнее время… Смешно, но и записывать что-то теперь я тоже не могла.

— Я придумал!

— Что ты придумал, Вадик?

— Нужно ей писать письма! Мы их напишем и расклеим на своих окнах, чтобы только Элька прочитала!

— Ух ты, здорово!

— Только пусть все пишут!

— Ура!

А однажды я решила попутешествовать. Хотя кто знает, может, это было во сне… Я нашла то самое море. Серебристое.

На берегу сидели двое мальчишек и просто смотрели, как плещутся волны. Один из мальчишек был тёмноволосый, давно не стриженый. Чуть раскосые глаза. Он смотрел на серебристое море, и будто бы улыбался. Хотя никакой улыбки видно не было.

Вдруг он увидел меня…

Увидел!

Обрадовался, достал из кармана какой-то листочек и замахал им.

Я почему-то ужасно испугалась и тут же улетела.

Сколько я ни искала это море потом, но его больше не было…

Вадик разложил перед собой письма. Ну вот, надо только дописать ещё несколько, и можно приклеивать их на окно. Все сказали, что займутся этим завтра, но Вадик торопился. Ему казалось, что нельзя упускать ни минуты…