Борух Баклажанов. В поиске равновесия

– Эко ты, провидец, на столетия вперед хватил, – улыбнулся Баклажанов, – «съесть-то он съесть, да кто ж ему дасть». Это путь в никуда. Твоей логике если следовать, то на каком-то этапе неизбежно противоречия внутри самого «Клуба» начнутся, то бишь грызня между союзниками, и все отыграется обратно.

– В смысле?

– В смысле «аптека, улица, фонарь»[44], чтоб понятнее было! К тому же, не так и легко им придется, потому как зарятся они на чужое, а главное, нет у них причала родного, родины нет. Они, вроде, и везде, и нигде. Где деньги, там их и ищи!

– А что есть родина?

– Хм, так сразу и не скажешь, – задумался Баклажанов, – это скорее на уровне ощущений. Это мать, какие-то воспоминания из детства, твой двор со старой хоккейной коробкой неподалеку, та девчонка, что нравилась когда-то, родной язык, книги и фильмы, что с детства шли с тобой рука об руку. Вся эта аура в легком обрамлении геральдики и есть родина. Это то, что ты получил с рождения, и обязан, улучшив, передать дальше.

– Ты взял, и ты должен отдать? – улыбнулся Борух.

– Оно!

– Да что мы все о политике? Давай-таки к деньгам! Я, как главный у нас с тобой по финансам, хотел бы услышать твой прогноз, – как-то заметно оживившись, подумал Борух, явно севший на своего коня.

– А что деньги? Они были, есть и будут – без них никуда. Они бегут в ногу со временем, спотыкаются о кризисы и дефолты, падают, а потом встают и бегут дальше быстрее прежнего, догоняя его и проверяя людей на прочность. Кого-то они ломают, кому-то надежду дарят, а для кого-то они и вовсе игра. Они как люди со своей историей и борьбой в вечном поиске сильнейшего.

– «Н₂О», – улыбнулся Борух.

– В смысле?

– В смысле – «вода»!

– Ааа, тебе конкретику подавай? – усмехнулся в ответ Баклажанов. – Ну, изволь! В целом их можно разделить на деньги на кармане и деньги глобальные. С карманными понятно все: они либо счастье для владельцев извлекают, либо на них статуи скупают у Этносова, что для кого-то тоже счастье. С глобальными сложнее. Они уже давно орудия идей, но «Клубу» их стало не хватать. Он уж давно беднее полковника Кудасова – весь в долгах сидит. Свержение режимов в лакомых странах и планетарный грабеж уже не дают того эффекта, что раньше, и силы платить по долгам на исходе.

– Ну и?

– Ну и нужна идея. Надо создать другие деньги!

– А со старыми что? «Обнулиться» что ли?

– Почему же «обнулиться»? – продолжил Баклажанов. – Можно обмен организовать, только на условиях создателя, но там такие условия будут, что сам Создатель удивится.

В эту секунду у Боруха перед глазами почему-то появился отчетливый образ того «клубного» идеолога с его неповторимой улыбкой.

– Не исключено, – опередил его Баклажанов, – по этой части старик большой затейник. Подметет он в итоге по миру свои миллиарды, поделит с «одноклубниками», а все как обычно плечами пожмут.

– Какие-то тебе, батенька, мрачные картины видятся постоянно, – подумал Борух.

– Это лишь предположения, потому как камень пока летит. Это тот случай, когда я был бы счастливее, если бы оказался не прав, но все будет, как будет, даже если будет наоборот!

– Ты мне сейчас футбольных комментаторов чем-то напомнил, – усмехнулся Борух, – те тоже перед важными матчами часами прогнозы строят, тонкости линий защиты и нападения обсуждают, роли вновь приобретенных игроков и погодные условия, а заканчивается все тем, что мяч круглый, поле ровное и победит сильнейший.

– Вот прямо возразить нечем. Так и будет! А вообще все это напоминает мне мышиную возню, только в мировом масштабе. Суета одна и беготня бестолковая. Рвут люди друг друга и землю на части каждый со своей идеей, а планетарной идеи нет.

– Широко ты хватил, однако, хотя вроде и не пьешь давно! – подумал Борух.

– Да я все чаще Этносова вспоминаю – смрад от людей нестерпимый стоит. Ощущение складывается, что человечество уничтожить себя в итоге обязано и планомерно к этому идет. Знаешь, Белое Перо вроде сказал, что когда будет срублено последнее дерево, отравлена последняя река и поймана последняя птица, люди поймут, что деньги нельзя есть. Народ все об авторстве и точности слов спорит, форму обсуждает, а надо бы содержание. Ты когда последний раз толком снежную зиму видел?

– Нууу, видел как-то парочку! – на секунду задумавшись и мучительно пытаясь припомнить, ответил Борух.

– Вот и я о том же! А раньше зимой видишь – с утра парнишка в лыжных ботинках с лыжами бежит, значит, первый урок физкультуры, а если днем из школы так идет – значит, последний урок был. Все как на ладони. А сейчас для нас зима снежная в диковинку, как для папуасов. Я уж о распространении атомной энергии не говорю даже – живем, как с гранатой без чеки за пазухой. Так что, не знаю, как тебе, а мне с планеты соскакивать некуда.

– Ты удивишься, но мне тоже. И что это за идея планетарная, и с кем она прийти должна? – подумал Борух после некоторой паузы.