Босая для сурового

Поднимает глаза свои соловьиные, опьяневшие от вина.

– Всеволод Генрихович…

Быстро окидываю ее взглядом. Девочка выглядит куда хуже нашей последней встречи. Одета в обтягивающую черную водолазку и такие же брюки она кажется мне потухшей свечой. Ее глаза красные от слез, пустые, щеки впалые. Кажется, она стала еще меньше.

– Какого черта ты разгромила тут все? Ау, ты слышишь меня?

– Добавьте разбитое в мой долг. Вы же можете. Я все выдержу. Вещь же не умеет чувствовать. Ей все равно.

Сжимаю зубы. Она меня так до дурки доведет.

– Хватит. У тебя болит что-то?

Малышка снова смотрит на меня, так долго и в упор, а потом одним махом с подоконника спрыгивает, чуть ли на пол сваливаясь. Ее всю качает. Она едва ли на ногах стоит.

– Да что ты делаешь…На хрена ты это вино пила?

Подхватываю ее, не давая упасть, но она вырывается из моих рук, словно дикий зверек.

– Не трогайте!

Орет так истошно, что тут же отпускаю ее, обжигая пальцы.

– У меня уже нечему болеть. Вы забрали все. Последнее, что было у меня, отняли. У вещи не может быть боли. Только долг. Больше ничего.

Говорит это так спокойно, а у меня мороз по коже. Ее глаза полны слез, и мне застрелиться от этого хочется.

– Маш, спокойно. Уже все прошло…Очнись же девочка!

Пытаюсь за руку ее взять, но она лишь открывает ее, царапая мне руку.

– Зачем вы сделали с нами это? – ее крик оглушает эту убивающую меня тишину.

– Я бы и так позволила вам. Все позволила – тише добавляет она.

– Чего ты хочешь? Скажи мне маленькая, чего?

– Поцелуйте меня.

Я даже открыть рот не успеваю, как Маша тянется ко мне с поцелуем. Сама. Своими губами сладкими моих касается, закрыв глаза. Я так сильно хочу ее, что тут же инициативу перехватываю, сминая ее губы в грубом поцелуе, который больше на укус чем-то похож, безумие просто.

Она, как пластилин , тает в моих руках, такая мягкая и податливая, однако под этой пеленой мина спрятана. Я понимаю, что малышка совсем потерялась, когда глаза свои прикрывает, а потом тихо стонет мне в ответ.

Черт, алкоголь совсем ударил ей в голову. Задурманил, спустил тормоза. Нельзя ей пить, да и мне после вчерашнего тоже противопоказано.

– Стоп, хватит, остановись.

С огромным трудом заставляю себя отстраниться от нее, ловля встречный соловьиный взгляд. Господи, да она просто в стельку пьяная, не меньше чем я вчера.

Девочка ни хрена не соображает в таком состоянии, да и я, кажется тоже. Член уже снова встал на нее, чуть ли дымиться не начинает.

– Всеволод…

– Все, Маш, не надо. Я не позволю снова случиться этой ошибке.

Девочка останавливается и смотрит на меня. Вся ее страсть напускная как ветром улетучивается, сменяясь гневом вселенским.

– Ошибке? Значит все, что вы сделали со мной вчера, это была ошибка? Я – ошибка для вас?

– Да. И перестань вести себя так, словно сумасшедшая. Начинай есть уже, не то совсем ослабеешь. Сил не будет, чтобы жить.

– А зачем мне жить, чтобы долг вам отрабатывать? Да я и так не живу! Я умерла уже. Нет меня. Можете заказывать гроб или передарить еще кому-то свою вещь. Ах да, я же уже пользованная, сломанная кукла. Дорого не получиться продать. Как жаль!

Хватаю ее за руки, хочу успокоить, но добиваюсь ровно противоположного эффекта.

– Что ты несешь, дурочка, ты загнешься так уже через неделю!

– Пустите! Не надо ждать неделю. Я уже умерла. Я лежу под землей, меня укрывает земля, и мне хо-ро-шо! Пустите, пустите меня!

Черт! Я вылетаю из ее спальни, хлопнув дверью с такой силой, что щепки отлетают в стороны. Спускаюсь в подвал и начинаю молотить грушу кулаками с такой силой, что в какой-то момент она просто разрывается в клочья.

Блядь, что со мной. Себя не узнаю. Это ее признание просто убивает меня нахрен. Она и так меня хотела, а я…все просрал. Я сжег эту тонкую грань, выпустил зверя, которого так долго пытался сдержать.

Я прихожу в себя только тогда, когда из костяшек рук начинает капать кровь, марая пол под ногами. Берусь руками за голову, и к стене холодной прислоняюсь. Не исправить уже это, не смыть грех мой ничем, и я знаю только один выход из этого дерьма.

Глава 24

Просыпаюсь от жуткой головной боли. Я лежу на кровати, закутанная в одеяло, хотя точно помню, что ложилась без него. А еще я помню, как мне было больно, и я крушила в доме все, что видела. А еще я помню Арбатова. Он приходил ко мне вечером, а я…кажется, была пьяна.

По правде сказать, это был первый раз, когда я пробовала вино, и кажется, оно плохо подействовало на меня. Словно все мои чувства как провода оголило, даже самые тайные желания открыло, которых я не хотела показывать никому. И ему в особенности.

Кусаю губы, как только вспоминаю, как сама вчера полезла с поцелуем к тигру. Снова, несмотря на свой жуткий страх после случившегося. Я хотела смыть все, что было раньше, убедиться, что все еще…люблю его. Отчаянно и несмотря ни на что.

Вот только на этот раз мужчина не оттолкнул меня, а наоборот, поцеловал в ответ. Так напористо и сильно, что у меня сразу голова закружилась, и я не думаю, что дело было только в вине.