Босфорский поход Сталина, или провал операции «Гроза»

Сам Ярцев-Рыбкин вел себя на переговорах откровенно нагло, пытаясь запугать сперва Холсти, а позже Таннера и их представителей. Не добившись успеха, советский агент послал Сталину шифротелеграмму (находится в архиве Службы внешней разведки РФ) о том, что финны упорно не желают заключать политический договор, наподобие того, который был навязан Москвой странам Балтии.

Но поскольку в 1938 году соглашения с Германией, развязывающего руки СССР в Финляндии и Прибалтике, достичь не удалось, а год войны неумолимо приближался, Сталину оставалось только, следуя «плану-25» (то есть оперативным планам, разработанным штабом Тухачевского в 1925 году), готовиться к вторжению в Прибалтику и Польшу и попутно укреплять проблемный участок будущего антиантантовского фронта возле Ленинграда.

На заседании Главного Военного Совета СССР 22 июня 1938 года в присутствии Сталина обсуждался вопрос об усилении приграничных укрепрайонов ЛВО (Карельского, Кингисеппского и Псковского), а также было принято решение о строительстве двух новых — Мурманского и Видлицкого.

«Попытки переговоров продолжались: 3 октября Ярцев предложил финнам самим организовать строительство военной базы на острове Готланд и охранять ее, а в случае превосходства противника Советский Союз взял бы ее на себя… Финны ответили, что сами решат проблемы обороны острова.

В начале декабря финская делегация прибыла в Москву… Финнов принял не Литвинов, а нарком внешней торговли Анастас Микоян… Консультации вновь закончились ничем: Микоян предлагал военное сотрудничество и военное же освоение Готланда, а финны — торговлю и вопрос о статусе Аландских островов (накануне Второй мировой войны Финляндия, в нарушение женевской конвенции 1921 года о демилитаризации Аландского архипелага, возвела на островах ряд военных укреплений. Советский Союз, воспользовавшись этим (а СССР не признал конвенцию 1921 года), начал навязывать финнам своих «наблюдателей» в архипелаге. — С.З.)» [1, с. 24–25].

До сих пор Сталин скрывал, что же ему в действительности понадобилось от финнов. Карты были приоткрыты только 5 марта 1939 года.

Литвинов, вызвав к себе посла Финляндии А. Ирие-Коскине-на, от имени правительства СССР предложил сдать в аренду Советскому Союзу 4 финских острова в Финском заливе (Готланд, Лавен-саари, Сескар и Тютерс) сроком на 30 (!) лет. Если верить Литвинову, СССР будто бы не имел намерения укреплять эти острова, а лишь хотел использовать их в качестве наблюдательных пунктов, контролирующих морской путь в Ленинград. Финны вновь отказались.

Но так как пакт с рейхом все еще не был заключен, Сталин по-прежнему осторожничал и вел себя более-менее корректно.

Финны, встревоженные поползновениями советской дипломатии, усилили подготовку на случай военных действий. Советская же сторона взяла небольшую паузу, ибо главной задачей на тот момент оставался союз с Германией.

«30 мая 1939 года германский статс-секретарь Вейцзеккер представил советскому поверенному в Берлине меморандум, в котором указывалась возможность улучшения советско-германских отношений и необходимость продолжения переговоров в экономической области, прерванных в феврале (начались эти переговоры еще раньше. — С.З.)…» [1, с. 32].

Деканозов вступил в секретные переговоры с немцами (так же как и Ярцев с финнами), итогом которых стал уже упомянутый доклад германского посла в Москве Шуленбурга от 5 июня 1939 года, в котором он сообщает, что Молотов «почти что призвал нас к политическому диалогу». Что это был за «политический диалог», разъяснять не надо. В середине августа в берлинском ресторане «Эвест» произошла тайная встреча главы экономического департамента немецкого МИДа Шнурре с временным поверенным в делах СССР Астаховым и торговым представителем Бабариным.

После заключения с немцами пакта Сталин был на седьмом небе от счастья, он посчитал свои руки полностью развязанными.

Одним из характерных приемов официальной советской историографии является создание иллюзии последовательности произошедших с участием советской стороны политических событий во второй половине 1939—начале 1940-хгодов. Мол, сперва СССР был вынужден «взять под защиту братские украинский и белорусский народы», затем, через некоторое время «Прибалтика изъявила желание влиться в семью братских народов СССР» и пришлось ввести на ее территорию ограниченные контингенты, а уж затем «агрессивная финская военщина спровоцировала войну с Союзом». В действительности же выдвижение советских войск к границам Польши, Прибалтики, Финляндии и Румынии началось практически одновременно, по существовавшему единому плану военной операции, и происходить это начало летом 1939 года.