Босиком по снегу

— Вижу, не слепая, — огрызнулась Лемешева. — Только я приехала к вам не для того, чтобы вы мне тут лекции читали и изучали способности Алины. Я и без вас знаю, что у моей девочки — настоящий дар. Я хочу, чтобы вы научили ее распределять эту свою энергию и восстанавливаться побыстрее. Работать стало совершенно невозможно, пришлось сократить количество посетителей вдвое, да и то последний сеанс она не довела до конца и грохнулась в обморок.

— Господи, да вы… вы… — потрясенно сказал Разумовский и замолчал, пытаясь подобрать подходящее определение, но не смог. Его всего трясло от негодования и возмущения. Мерзкая баба использовала не совсем психически здорового ребенка в корыстных целях, и совершенно не стеснялась говорить об этом вслух!

— Сволочь, вот вы кто! Вы не мать, а ехидна, — выдала со своего места Ирина, медсестру тоже всю трясло, несмотря на выпитую валерьянку. Атмосфера в комнате накалилась до предела.

— Вы, милочка, рот свой закройте, — брызгая слюной, резко выговорила Наталья Вениаминовна, и глаза ее злобно блеснули. — Не вам меня судить. Посмотрите на мое лицо: оно безобразно, не так ли? А я, между прочим, была умопомрачительно красива! Эту девочку я вытащила из огня, я спасла ее, но моя собственная жизнь превратилась в кошмар. Я продала квартиру, купила дом в деревне, подальше от людей, лелея мечту о пластической операции. Деньги от продажи квартиры я положила в банк, договорилась с врачом, прошла все необходимые анализы и стала ждать вызова в клинику, но банк рухнул и все мои деньги сгорели, так же внезапно, как когда-то сгорело мое красивое лицо. Надеяться мне было больше не на что. Конечно, я прекрасно понимала, что замуж с таким лицом не выйду, а все мои попытки устроиться на работу, естественно, потерпели полный провал — работодатели в ужасе шарахались от меня, как от чумы. Вот тогда я и решила получить опекунство над девочкой, рассчитывая на то, что дочь, когда вырастет, будет помогать мне. Жили мы трудно — на мою копеечную пенсию и на пособие Алины. Я экономила на всем, но денег все равно не хватало. Все мои мечты я возложила на ребенка: вот вырастет она, выучится, и тогда… Тут я стала замечать за Алиной разные странности: девочка росла, но не развивалась. Она как будто затормозилась в своем развитии, с трудом запоминала информацию, ее словарный запас был ограничен. Я повела ее к врачу, где девочке поставили страшный диагноз — олигофрения! В истерике я пришла домой, у меня дико разболелась голова, до тошноты… Она подошла ко мне, положила ручки мне на голову — и боль отступила. Она и раньше всегда так делала, только я почему-то не придавала этому никакого значения, а тут вдруг поняла — это неслучайно! Я подхватила ребенка и побежала к соседке, чтобы проверить необычные способности Алины. Старуха как раз жаловалась мне на днях, что у нее очень сильно болят колени. Алина и ей помогла.

— И вы со временем поставили это дело на поток, — подытожил Разумовский.

— Да, и не вижу в этом ничего особенного. Девочка помогла многим людям, а я получила то, о чем мечтала. Теперь мы ни в чем не нуждаемся, и я счастлива. Мало того, скоро мы переедем в новую квартиру в престижном районе Москвы. Я ее уже купила, только пока медлю с переездом. Согласитесь — деревня, целительница — это вызывает у людей больше доверия? — Лемешева оглядела всех присутствующий, и не найдя одобрения ни в одном лице, разозлилась. — Ну так как, вы будете учить Алину перераспределять энергию? — с вызовом спросила она. — Если нет, то мне придется обратиться к другому специалисту. В Москве жизнь гораздо дороже, соответственно, и денег мне понадобится больше, чтобы жить достойно.

— Смею вас огорчить, Наталья Вениаминовна, — расстроено сказал Корейкин, — даже если бы я и хотел, то не смог бы научить Алину этому мастерству. Никто не сможет научить ее это делать — в силу устройства интеллекта девочки. Хочу предупредить вас еще раз: если вы будете продолжать эксплуатировать Алину — она погибнет. Вы должны оставить ее в покое и просто любить. А ведь ее есть за что любить и просто так. Она — чудо природы, создание с чистой и непорочной душой.

ГЛАВА 3 КОНФУЗНОЕ ПОРУЧЕНИЕ

Очень ранним зимним утром, тихим и морозным, в то время, когда почти все мирные граждане еще похрапывали в своих теплых постельках, оперативник Кирилл Олейников уже был в Кокошкино и сконфужено топтался у калитки старого рубленого дома, держа в руках полиэтиленовый мешок с шалью, носками и таблетками для старой развратницы Маруси. Кирилл не выспался, всю ночь он уговаривал себя плюнуть на обещание, данное старику, позвонить ему и, сославшись на завал в работе, отказаться от выполнения столь важной миссии. Однако ближе к четырем утра в измученной голове Олейникова появился стойкий образ скрюченной радикулитной старухи с мокрыми ногами и повязкой на голове. Старуха охала, стонала, кашляла и звала на помощь.

«А ведь старик сам ни за что не поедет», — с ужасом подумал Кирилл и решительно встал с постели.