Босиком по снегу

– Катюша, ты это, не дури, – отступая к двери, испуганно залепетал Анин, – ты это брось… брось ты это… – И Катерина Леонидовна, издавав пронзительный боевой клич, исполнила волю супруга – сковородка, свистя, пролетела рядом с ухом Анина, стукнулась о стену и с грохотом упала на пол.

Воцарилось молчание. Катерина Леонидовна затихла и, растерянно хлопая глазами, смотрела попеременно то на мужа, то на сковородку, валяющуюся на полу. Первым отмер Анин.

– Ах, вот ты, значит, как! Так, да? Ну ладно, – мстительно сказал он, подтянул сатиновые трусы и гордой походкой продефилировал в комнату. Катерина Леонидовна, испытывая муки раскаяния, бросилась следом и замерла на пороге.

– Сереженька, что ты делаешь? – робко спросила она, с ужасом наблюдая за тем, как Анин складывает свои вещи в сумку.

– Ухожу. Раз и навсегда, – сообщил муж, искоса с удовлетворением поглядывая на испуганную супругу.

– Куда, Сереженька, ведь ночь на дворе, – обеспокоенно залепетала Катерина Леонидовна.

– Я так решил! – рявкнул Сергей Петрович, но скорость сбора вещей сбавил, прикидывая в уме, когда ему начать прощать супругу и прекратить строить из себя смертельно обиженного, потому что на дворе действительно ночь, в кармане у него гуляет ветер, а идти среди ночи пешком в прокуратуру – долго и неразумно. «В подобном деле главное – не переиграть», – рассуждал Анин, медленно запихивая в сумку тапочки.

– Ну и уматывай, – равнодушно сообщила супруга, вылетела из спальни в гостиную, набрала номер матери и, бурно рыдая, стала ябедничать, описывая в подробностях, как ее смертельно оскорбили и какой Анин гнусный тип.

– Переиграл, – сокрушенно вздохнул Сергей Петрович, надел пальто и ботинки, повесил сумку на плечо и вышел из квартиры в заснеженную ночь.

На улице было неуютно и холодно. Задумчиво переминаясь с ноги на ногу у подъезда, Анин поднял воротник дубленки, поежился, закурил и посмотрел на прямоугольник неба, очерченный крышами домов, пытаясь отыскать там хоть одну звезду. Звезд не было видно, лишь туманный диск луны, окутанный городским смогом и рваными пегими облаками, окрашивал небо в темно-зеленый цвет и скупо серебрил снежные одеянья деревьев. Стало совсем грустно. Он докурил сигарету до фильтра, раздавил окурок ногой и… услышал душераздирающий женский крик. Поправив ремень сумки, следователь помчался на звук, скользя ботинками по льду, как конькобежец. По мере его приближения к предполагаемому месту преступления крик утих, женщина захрипела, затихла на секунду, и улица наполнилась грубой бранью с явными угрозами для жизни.

– Милиция, ни с места, стрелять буду! – заорал майор, стремительно приближаясь к мусорным бакам соседнего двора, за которыми совершалось что-то страшное. Разогнавшись слишком сильно, Анин на всех порах просквозил мимо помойки, пробежал несколько метров, затормозил и, готовый в любую минуту дать отпор коварному преступнику и спасти несчастную, развернулся и растерянно заморгал глазами. На снегу сидела крепкая полная женщина лет пятидесяти в дорогой норковой шубе и грубо, хрипло матюгалась на всю округу мужским голосом.

– Что случилось? – запыхавшись, спросил Анин. – Вас ограбили?

– Кого, меня? Когда? – искренне удивилась женщина, икнула и глубоко задумалась. Мадам была пьяна в стельку.

– Сейчас, – сквозь зубы процедил Анин.

– Вроде нет. – Женщина похлопала себя по шубе, залезла в карман, поковырялась там, вытащила из-под седалища лаковую сумочку, открыла ее и сунула под нос Анину.

– Что же ты тогда орала так, будто тебя убивают? – раздраженно спросил Анин. – Сейчас в милицию отведу, будешь знать, как общественный порядок нарушать!

– Не надо меня в мили… милицию, – испугалась женщина, понемногу трезвея. – На работу, не дай бог, настучат. А я в крупном банке работаю, главным бухгалтером. На вечеринке была, ну и того, малость перебрала. Шла домой и каблук сломала. Очень расстроилась. Эмоци… Эмоци… Эмоциональный срыв, бл…

– Где вы живете? – спросил Анин, тяжело вздохнув. Оставлять даму одну среди ночи в таком состоянии не позволяла ему честь офицера.

– А не скажу, – игриво заявила банкирша и посмотрела на Анина кокетливым пьяным взглядом.

– Давайте руку, – устало вздохнул следователь. – Поднимайтесь, и пойдемте, я вас провожу до дома, уже очень поздно, а завтра, между прочим, рабочий день. Как вы вообще решились пойти домой одна?

– А я не одна была, – неожиданно трезво сообщила банкирша и зарыдала.

Он проводил ее до дома; и, пока они шли, женщина поведала ему все свои сердечные тайны. Как на старости лет она влюбилась в молодого парня, ушла из-за него от любящего мужа, испортила отношения с дочерью и разрушила свою жизнь. Как холила и лелеяла молодца, устроила на работу, купила квартиру, вывела в свет, познакомила с нужными людьми, а он ее сегодня безжалостно бросил, обозвав мерзкой старухой, и сообщил, что уходит к другой, молодой и красивой. В общем, банальная и характерная для нашего времени история с предсказуемым финалом, но Анину было жаль женщину.

– На чашку кофе зайдете? – предложила она смущенно, стоя у подъезда.