Босиком по стёклам. Часть 1

Один из самых завидных холостяков Аравийского полуострова пялится на меня так, словно я единственная женщина на этой земле.

Как и ото всех представителей королевской крови, от Ала исходит особый шлейф стати, высокомерия и напускного благородства.

Наши взгляды встречаются. В его черных глазах куда больше света, чем в стальных Коулмана.

Они озаряют все вокруг безграничным теплом, направленным на меня. Фейсал выглядит как маленький ребенок, распаковывающий подарки в канун Рождества. Догадываюсь, кто станет его главным подарком сегодня…

Он быстро преодолевает расстояние между нами. В чертах его лица нет привычной сдержанности, скованности, как в моменты наших последних встреч. Словно теперь принц чувствует себя на своей территории рядом со мной. Не знаю, когда он решился попросить моей руки, но очевидно, что не так давно.

– Я кое-что приготовил для тебя, Анджелина, – вместо приветствия произносит Ал. Не сводит с меня глаз, неровно дыша. С ближайшего столика мужчина берет увесистый сундук, обшитый синим бархатом и молитвами из Корана. Открыв его, демонстрирует мне ослепляющий своим сиянием комплект украшений. Меня подобным не удивить, так как отец с детства заваливает меня подарками из «Лакшери Корп». Тем не менее я изображаю на лице благодарность и восхищение, взволнованно закусывая нижнюю губу. Последнее не укрывается от пристального взора Фейсала, и судя по его глазам, в мыслях он уже представляет нашу первую брачную ночь.

– Они стоят более тридцати миллионов долларов, – ненавижу этот анмарский пафос, но таковы традиции по выкупу невесты. – Но для моей красавицы мне ничего не жаль, – не могу вымолвить в ответ и слова. – Если ты станешь моей женой, я подарю тебе все сокровища этого мира, – одухотворенно и искренне признается Ал, хотя раньше я не слышала от него ничего подобного.

Это так странно. От поверхностного общения, едва похожего на дружбу, мы прыгнули к «моя красавица».

– Я превращу твою жизнь в сказку, – не скупится на обещания принц Атара. – Я обещаю, Анджелина, – сначала Фейсал смотрит лишь на меня, а затем переводит взгляд на Джареда, будто еще раз спрашивает у него разрешения и позволения моей руки и сердца.

Словно они ничего не обсудили заранее. Тысячу раз и без меня.

– Ты согласна? Быть моей женой?

Так странно… Решается моя судьба, как женщины, а я ничего не чувствую. Его вопрос – лишь формальность и вежливость, если договоренность между аль-Рахимами и Саадатами уже скреплена.

Наверное, я молчу целую вечность. Блеск драгоценных камней расплывается перед моими глазами из-за едва сдерживаемых слез.

– Дочка, ты что-нибудь ответишь? – слышу шепот мамы, осознавая, что молчу уже достаточно долго, мучая всех томительным ожиданием.

– Да. Разумеется. Простите… я растерялась, – скромно улыбаюсь, не вызывая ни у кого подозрений.

– И я согласен отдать дочь в твои заботливые руки, Фейсал, – объявляет отец.

Финал праздника проходит для меня в полном тумане. Читают суру из Корана, пока мы с Фейсалом обмениваемся кольцами. Я отключаюсь, вырубаюсь из игры, из матрицы, как сказал бы Коул. Когда все мужчины со стороны жениха покидают гостиную, Ал снимает с меня платок.

Мы просто смотрим друг на друга. У меня создается впечатление, что он медленно любуется каждым миллиметром моего лица. Его ладонь трепетно касается передних прядей моих волос.

– Надеюсь, что я скоро увижу тебя, моя красавица. Нам нужно уезжать. В данный момент я не могу покидать Атар на долгое время, – поясняет свое недолгое пребывание на празднике будущий муж.

Естественно. Он даже не шейх, а принц своей страны. Не сомневаюсь, что его день расписан по секундам.

– Возможно, я найду время, чтобы приехать к тебе и узнать тебя лучше, – просто обещаю я, вновь замечая влюбленную улыбку на его губах.

Да уж. Теперь я знаю, как выглядит мужчина, когда он по-настоящему испытывает чувства. Когда это не бездушный имитатор. Не эмоциональный импотент.

Остаток вечера я провожу с девочками в женской половине дома. От танцев и музыки давно кружится голова, но я не подаю виду, что что-то не так. Диалоги, поздравления, вопросы… абсолютно все проходит мимо меня. Эмоции атрофированы, словно кто-то ампутировал мою возможность ощущать и воспринимать. Моя клетка стала сегодня в три раза теснее.

Открыв почту на телефоне, получаю рабочий емейл. Дурное предчувствие собирается в районе солнечного сплетения и взрывается внутри, как только я замечаю почту Коулмана.

«Завтра зайди в мой кабинет. Нужно обсудить твой последний проект», – короткое письмо, от которого меня бросает в жар.

Он думает… думает, что я хочу его видеть? Что я, правда, приду? Черта с два. Закипев от возмущения, я на эмоциях бегу в кабинет отца, чтобы поставить последнюю точку в наших с Мердером отношениях.

– Пап, проанализировав свою помолвку, я хотела попросить тебя кое о чем, – поспешно стучусь, нарушая рабочий покой Джареда Саадата.