Босиком по траве

– Потому что проще всего поверить в худшее. Я в изумлении уставилась на него.

– Неправда! – выпалила я. – Не могу поверить, что ты говоришь такое! Разве ты не усомнился бы в виновности человека, которого любишь? – У меня в голове не укладывалось, как быстро Отелло поверил в ее предательство. – И почему он больше верил Яго, чем Дездемоне? Это просто невозможно, каким бы честным он его ни считал! И ведь Эмилия предупреждала Отелло, что его обманывают!

Сэмюэль вздохнул и предпринял еще одну попытку дочитать до конца сцены. Я снова встряла – ничего не могла с собой поделать. Меня переполняло возмущение. – Ведь он же назвал себя человеком, «любившим неразумно, но безмерно»! – в смятении воскликнула я. – Тут все как раз наоборот! Он любил разумно! Она заслуживала его любви, это был мудрый выбор! Вот только любил он недостаточно сильно! Если бы Отелло любил Дездемону сильнее, если бы доверял ей, Яго не смог бы их рассорить!

Мне снова захотелось окунуться в «Джейн Эйр», где добродетель и верность своим принципам в конце торжествовали. Джейн получила того, кого хотела, сохранив при этом достоинство. Дездемона тоже получила того, кого хотела. И он ее задушил.

Сэмюэль закрыл книгу, убрал ее в рюкзак и взглянул на меня с нежностью.

– Все, Джози, мы закончили. Тебе больше не придется это терпеть.

– Но… я пытаюсь понять… почему он убил ее? Свою жену, которую поклялся чтить, оберегать и защищать!

Эта пьеса меня просто уничтожила. В горле стоял ком. К тому же Сэмюэль отнесся к прочитанному с таким ужасающим спокойствием! Я порылась в сумке, достала плеер, натянула на голову наушники и нажала кнопку воспроизведения. Потом откинулась на спинку сиденья, зажмурилась и постаралась сосредоточиться на музыке. Звуки «Колыбельной» Шопена в ре-бемоль-мажоре полились из динамиков. Через несколько секунд я в отчаянии застонала. Очаровательная музыка словно подчеркивала весь ужас гибели невинной Дездемоны.

Сэмюэль снял с меня наушники, и мои веки открылись. Я уставилась на него с каменным лицом.

– Что такое? – пробормотала я.

– Ты слишком серьезно это воспринимаешь, – сказал он без обиняков.

Эти слова вновь распалили мою ярость.

– Отелло был таким гордым, таким талантливым! И при этом так легко обманулся! – пылко возмутилась я.

Сэмюэль задумался.

– Всего, что у него было в жизни, Отелло добивался с большим трудом. Наверное, он невольно ждал, что в любой момент корабль может дать течь. И тогда его первым бросят за борт, пусть даже судно принадлежит ему.

– То есть Отелло был легкой добычей для обманщиков? – пробормотала я. – Потому что за гордостью он прятал неуверенность?

– Неуверенность… прошлый опыт… тяжелую жизнь – кто знает? Гордость требовала свершить правосудие. Он слишком долго боролся, чтобы вынести предательство близких.

– Но в итоге его погубила гордость, а вовсе не Дездемона!

– Да, какая ирония!

Сэмюэль усмехнулся и легонько стукнул меня по подбородку. Потом он отдал мне наушники, вывернув динамик на своей стороне, чтобы послушать со мной Шопена. Я вгляделась в его строгие черты, в черные глаза, которые стали рассеянными, когда Сэмюэль приложил наушник к уху. Он был такой красивый, а музыка делала его лицо таким безмятежным! «Колыбельная» играла, а я с нарастающей тоской смотрела на него – на человека, который стал мне так дорог.

Автобус, пыхтя и вздрагивая, затормозил на остановке. Утром мы последними занимали свои места, ну а вечером первыми покидали салон, поскольку мистер Уокер возвращался по тому же маршруту. Сэмюэль выпустил свой динамик, протянул мне наушники и поднял мой рюкзак, чтобы я убрала плеер. Мы на нетвердых ногах поспешили вперед по покачивающемуся салону и спустились по крутым ступенькам на улицу, где светило мартовское солнце. Оно слепило, отражаясь от тающего снега, заставляя меня прищуриваться. Сэмюэль направился к своему дому, но я окликнула его. Он обернулся, приподняв брови и придерживая рюкзак на плече.

– Неужели любовь – это так сложно? – в отчаянии спросила я. – Неужели так трудно довериться кому-то? Я не понимаю. – В голове мелькнули строки Первого послания к коринфянам. – Может, Отелло и вовсе не любил Дездемону?

Сэмюэль посмотрел на меня с такой мудростью и пониманием, что я почувствовала себя ужасно наивной.

Он в несколько шагов преодолел расстояние между нами.

– Отелло любил Дездемону. С ума по ней сходил. Проблема была не в этом. Просто Отелло с самого начала боялся, что недостоин ее. Он «черный мавр», она «прекрасная Дездемона». – Сэмюэль говорил непринужденно, но в его глазах затаилась тоска. – Все это было слишком хорошо, слишком не похоже на правду, и он опасался, что долго это не продлится. Поэтому, когда кто-то заговорил о ее предательстве, ему было проще усомниться в ней, чем поверить, что она действительно его любит.

– Но она ведь любила!

Сэмюэль пожал плечами, словно отмахиваясь от моих слов, и отвернулся.

– Сэмюэль!

– Что, Джози?!

Другие ребята, вышедшие из автобуса вместе с нами, уже отошли на достаточное расстояние, но он как будто не желал продолжать разговор.