Боснийская спираль (Они всегда возвращаются)

— Зря ты так, — вздохнул Колька. В руках у него волшебным образом возник короткий обоюдоострый нож. — Я ж тебе сейчас пальцы обстругивать буду, до косточки, один за другим. На моей памяти никто до третьего пальца не доходил, самые крутые ломаются в конце второго. Но, возможно, ты у нас феномен. Ну как? Идем на рекорд? Только пасть придется заткнуть, уж извини, а то крику не оберемся…

Он оглянулся, ища подходящую тряпку.

— Двадцать шесть, — прошептал длинношеий. — Включая нас.

— Черные лебеди?

— Нету, все на облаве. Ловят кого-то.

Колька кивнул, одобрительно потрепал ханджара по щеке и, повернувшись к Берлу, что-то произнес по-русски.

— О'кей, — сказал Берл. В голосе у него звучало облегчение. — Энджи, в машину. Саша, перегружай винтовку. Вы с Колей поедете на местном транспорте. Пулемет тоже прихвати, авось пригодится. Дядя Коля, кончай свою светскую беседу, и займемся делом.

Оставив трупы на дороге, они тщательно заминировали все место.

* * *

— Чего мы ждем? — спросила Энджи. Их джип стоял на обочине грунтовки перед самым выездом из леса. Свозь деревья виднелись редкие огоньки спящей деревни.

— Колю, — сказал Берл, показывая на переговорник. — Вот как залезут на минарет да соберут винтовку, тут и наш с тобой черед настанет, уважаемая ангел смерти.

Энджи возмущенно повернулась к нему.

— Послушай, парень, что ты от меня хочешь? Да, стрелять я не умею и сворачивать людям шею — тоже; да, меня тошнит при виде перерезанного горла… Но это еще не повод хамить мне при каждом удобном случае.

— Что я от тебя хочу? — удивился Берл. — Можно подумать, что это я тебя сюда затащил, а не наоборот. Я здесь, если хочешь знать, только для того, чтобы тебя, дуру, отсюда живой выволочь, вот и все. А если по дороге ты еще и поймешь кое-что, так это уже просто прямой профит.

— Что пойму? Например?

Берл усмехнулся.

— Например, что ангел смерти не бежит блевать в кусты при виде чужой крови. Например, что любая война — дерьмо, и, начав воевать, ты непременно измажешься. Думаешь, я не видел, как ты отвернулась, когда Коля резал этого, последнего, с длинной шеей?

— Он был связан, — упрямо возразила она. — Он ответил на все вопросы. Можно было привязать его к дереву…

— …и играть в Вильгельма Теля, — насмешливо продолжил Берл. — А-а… Что тебе объяснять… Одно странно — куда это вдруг пропал твой пыл? Разве это не ханджар? Разве это не один из тех, кого ты еще сегодня именовала «страшными беспощадными крысами» и призывала извести под корень? Или уже забыла?

Энджи молчала.

— Ладно, — сказал Берл неожиданно мягко. — Не тушуйся, девочка. Ты права. Поняла? Ты права, а они, крысы, виноваты. И слабость твоя тоже права: нормального человека должно тошнить от убийства. А если не тошнит, то он уже ненормален. Как мы с Колей. В этом, если хочешь знать, их самая главная крысиная пакость: они заставляют нас убивать. Гады. Они убивают нас так или иначе. Превращают или в трупы, или в бесчувственных монстров, и неизвестно еще, что хуже.

— Известно… — пробормотала Энджи.

— Что? — переспросил он, не расслышав.

— Ты просто не знаешь, но есть еще и третье состояние, самое худшее… — она сжала виски обеими руками и принялась выталкивать из себя слова, как камни, одно за другим. — Ты и не труп, и не монстр… ты — вонючая тряпка, выброшенный в кювет презерватив, до горла набитый мерзкой спермой насильников… Ты настолько грязна, что отвратительна самой себе, ты скребешь себя до крови и не можешь очиститься, даже если соскребешь все мясо до самых костей, понимаешь? Потому что кости тоже осквернены… Все осквернено — до самого мозга… А в голове — их морды, их невыносимая вонь, въевшаяся в тебя… Что делать тогда, а, Берл? Скажи мне, если ты такой умный!.. Ага, молчишь?..

Энджи всхлипнула, но, совладав с собой, вытерла кулаками выступившие слезы.

— Надо же… ты и в самом деле супермен. Заставил меня плакать дважды в течение суток… В общем, я согласна быть монстром. Или трупом. Неважно, кем — лишь бы не… лишь бы… — она поискала нужное слово, и, не найдя, усмехнулась. — Лишь бы не тем, кто я есть. Вот видишь, для этого даже слова не придумали…

Берл покачал головой.

— Ты уж извини меня, ладно? — сказал он неловко. — Мужчины — они дураки, сами многого не рюхают… Слышь, Энджи?..

— Ничего, ничего. — Она отвела его руку. — Все в порядке. Ты командир, я учу правила. Ровно четыре.

— Гм…

Они сидели вдвоем в темном джипе на краю ночного ханджарского леса. Переговорник молчал, огни враждебной деревни тускло мерцали в просвете зарослей.

— Энджи, — сказал Берл, неуклюже меняя тему. — Объясни мне про Колю. Зачем ему это все? Ну… ты понимаешь.

— А, Колька… — она пожала плечами. — У него это личное. Мне Саша рассказывал. Он сам откуда-то из России. Была у него то ли жена, то ли просто девушка… В общем, какой-то мафиози, торговец проститутками, увез ее оттуда обманом лет десять тому назад. С тех самых пор Колька ее и ищет.

— А почему здесь?

— Ну, как… — неуверенно сказала Энджи. — Торговец этот мусульманин, возил девушек через Боснию, вот и…

Он хмыкнул.

— Что? — не поняла она.