Босоногая команда

– Да и ты усач порядочный! – засмеялся Хохряков. – Вон какие пики накрутил, того и гляди телеграфные столбы заденешь с паровоза.

Старик окончательно повеселел.

– Да уж вырастил! – Храпчук потрогал свои усы, – Не то что ты! Оставил под носом пучок щетины, да и тот закоптил табачищем...

Хохряков усмехнулся, подошел к узким дверям, бросил на землю окурок, посмотрел на усыпанное звездами небо и вдруг тихо запел:

Осыпаются листья осенние,

Хороша эта ночка в лесу,

Выручай меня, ноченька темная,

Я неволи в тюрьме не снесу...

– А ты еще поешь! – Храпчук открыл дверку топки. – Подкормлю-ка я своего конягу!

– Запоешь тут! – перешел Хохряков на серьезный тон. – Завтра нам с тобой придется хоронить кое-что на кладбище... Знаешь, офицерики уже в часовню заглядывали, может, нутро Николая чудотворца проверяли, не завелось ли там чего. Это Конфорка сработала? Как думаешь?

И, не дожидаясь ответа, закончил почти шепотом:

– После вечернего гудка приходи к дамбе, острогу не забудь прихватить, рыбу будем лучить. Я в лодке жду... Пока, старина!

– Будь здоров! – ответил Храпчук, кидая очередное полено в открытую пасть топки. Отсветы пламени заиграли на его лице.

Хохряков взял фонарь и спустился с паровоза. На путях забегали зеленый и белый огоньки...

 

* * *

Невысокая, немного сутулая женщина открыла калитку во двор Храпчука. Был полдень, машинист доставал из колодца воду. Он только что проснулся после ночного дежурства и хотел умыться. Увидев женщину, старик поспешно отцепил ведро, прикрикнул на заворчавшую собаку и пошел к калитке.

– У вас, кажется, сдастся комната? – спросила женщина.

– Сдается! – - Храпчук держал в одной руке ведро с водой, а другой указывал на дверь в сени. – Пройдите, уважаемая...

В небольшой комнате Храпчук задернул занавески на двух, глядевших на улицу окнах.

– Смотрите наш дворец!

Женщина оглядела комнату, улыбнулась сухими тонкими губами и сказала негромко:

– Здравствуйте, товарищ Храпчук! Вам посылка от Усатого!

Она сняла с головы сложенную вдвое черную шаль и развернула ее. Машинист увидел знакомое еще с 1905 года алое шелковое знамя. «Снова мне его прятать... Сберегу и на этот раз...»

Женщина взяла шаль и накинула ее на плечи. Храпчук побежал в другую комнату. Скоро он вернулся с большой, уже довольно потертой клеенкой и накрыл ею расстеленное на столе знамя. На клеенке были отпечатаны портреты царя Николая И, императрицы, наследника Алексея и всех царских дочерей.

– А я вас сразу-то не узнал, – сказал Храпчук, разглаживая клеенку широкими ладонями. – Моя дочка у вас прошлой зимой училась...

– Помню, помню... Лиза, кажется?

– Она самая... Умерла нынче от чахотки. Сын с войны не вернулся, старушка скончалась от горя...

Храпчук проводил женщину до калитки.

– Ну что ж, – проговорил он громко, – не понравилась комнатка, другую поищите! Всего хорошего, уважаемая!

На крыльце макаровского дома сидели Кузя и Пронька.

– Здравствуйте, Лидия Ивановна! – крикнул первым Кузя и сорвался с крыльца навстречу учительнице.

– Здравствуйте! – вторил ему бежавший позади Пронька.

– Здравствуйте, ребята! – Лидия Ивановна кивнула на бутылку, которую держала в руках. – Вот зашла молочка купить, но...

– У дяди Николая корова еще летом в трясине утонула, около Кривого озера, – заторопился Кузя. – Бабушка Аничиха молоко продаст!

– Пойдемте, мы покажем! – предложил Пронька.

Оба довольные, они повели учительницу к домику бабушки Аничихи.

 

Глава седьмая

ПОДПОЛЬЩИКИ

Проводив Лидию Ивановну, ребята свернули в узкий переулок. Кузя и Пронька были неразлучны. В Заречье многие удивлялись их дружбе, настолько они были разными. Пронька молчаливый, а Кузя балагур. Пронька кивнет головой и сделает, что надо, а Кузя всем расскажет о своих планах, но не выполнит их. Одинаковы они только ростом.

– Скоро уже в школу идти, а ты так и не снял свои космы!

Кузя дернул товарища за отросшие на затылке волосы.

Пронька втянул голову в плечи.

_ Отец ножницами поправит, и ладно. Нельзя мне наголо стричься – шрам на макушке. Помнишь, прыгали с сарая на картофельную ботву и я на кирпич угодил?

– А я, Проха, боюсь расти... Как с рыжей бородой ходить?

– Борода ничего! – сказал Пронька. – Ты бы лучше пятнышки с лица смыл, а то будто мухи засидели. На носу-то вон сколько!

Кузя потер переносицу.

– Опилками тер, песком – не помогает! Надо еще керосином попробовать... Здесь перемахнем?

Ребята перелезли через забор и очутились в огороде. Прячась среди зелени, они короткими перебежками пробрались к бане. Как было условлено, Кузя два раза стукнул в дверь. В ответ раздался гоже двойной удар, потом звякнул крючок, дверь приоткрылась, и высунулась взлохмаченная голова Кости Кравченко.

– Где вас черти носят? Живо!

Костя пропустил ребят и захлопнул дверь. С потолка посыпалась сажа – баня топилась «по-черному». Кузя и Пронька схватились за головы, пальцы ощутили мягкую липкую пыль.

Сначала они ничего не могли разглядеть в темноте, кроме белого квадрата окошечка.

– Леди и джентльмены, садитесь! – раздалось из мрака.