Босоногий друг

– Угу, – слабо кивнула, наблюдая за часовыми, которые зевая, что-то рассказывали друг другу из своих сторожевых башен.

– Удачи, принцесса, – пожелал мне Гегемон и развернулся, чтобы вернуться к своей карете.

Я тяжело вздохнула. Зачем-то поправила лямку неизменной сумки. И пошла вперёд.

Мне не верилось в то, что всё это происходило на самом деле. Как будто в каком-то невероятном, волшебном сне. Словно я вернулась в прошлое, где была маленькой глупой девочкой, главная шалость которой заключалась в подделывании письменности шамеров.

Стражники привычно окликнули незнакомую путницу словами «стой, кто идёт?», признали во мне принцессу, и без лишних возражений впустили.

Это было так странно.

Как будто я попала в чужой, совершенно незнакомый мне мир. Хотя ведь просто вернулась домой.

Они ничего не помнили. Они не понимали, что прошла чуть ли ни неделя с тех пор, как каждого из них глупая принцесса обратила в камень.

За воротами стояла до боли знакомая будка, в которой мирно посапывал стражник. За какую-то долю секунды приняв решение, я решительно пошла к нему, на ходу роясь в сумке. А когда подошла, усиленно потрепала мужчину за плечо. Тот резко вскинулся и ошарашено посмотрел на незнакомую девушку с разноцветными волосами, видимо с трудом признавая в ней принцессу.

– Вас опоили и вы уснули, – спокойно сказала я и протянула стражнику пустой флакончик, что подобрала неделю назад с мощёной площади. – Просто будьте внимательней в следующий раз.

Мужчина уставился на меня широко раскрытыми глазами, словно не верил, что та самая недалекая девчонка может говорить… так. Я слабо улыбнулась и, не дожидаясь какого-то внятного ответа, побрела дальше.

Фонтан больше не был каменным. Из него, как и задумывали приглашенные маги, струилась не подвластная ни жаре, ни морозу вода.

Поднявшись по ступенькам внушительного замка, я оказалась в так не любимом мной «проходном дворе для всяких бездарей». В нём, как это обычно бывает перед ужином, суетилось с десяток слуг. Кухарка несла на кухню красноватую похлёбку. Кажется, это был борщ. Неужели?

Лакей с дворецким усиленно спорили, в какое место стоит складывать вещи всех приглашённых гостей. А две служанки, стоявшие у окна, хихикали, пытаясь привлечь к себе внимание.

– Ваше Высочество, приготовить вам ванную? – обратилась ко мне одна из девушек, ошашаренно расматривая мои волосы.

Сперва я даже не поняла, что это мне.

– Простите? – опешила, удивлённо уставившись на смущённую служанку.

– Желаете принять ванную, или сперва поужинаете?

– О, – выдавила с трудом, – я… простите, я… наверное позже.

– Конечно, Ваше Высочество. – И снова этот ужасный поклон, который вызывал во мне невероятное чувство неловкости.

И на этот раз я не выдержала. Резко схватив девушку за плечи, серьёзно сказала:

– Никогда больше не кланяйтесь передо мной, пожалуйста! Иначе обещаю, на каждый ваш поклон я буду отвечать своим!

– К-конечно, – испуганно выдавила девушка, – как пожелаете, Ваше Высочество.

Титул меня тоже раздражал, но спорить ещё и по этому поводу сил уже не было. Кивнув, я обошла служанку и, не теряя больше ни минуты, быстро взлетела по ступенькам на второй этаж. Там прошла по таким знакомым коридорам, не оставляя без внимания картины и рыцарские доспехи, которыми зачем-то заставили наш замок.

Вид коричневой дубовой двери, ведущей в родительскую спальню, чуть не заставил меня прослезиться. В очередной раз.

Что-то в последнее время я превратилась в настоящую плаксу.

Коснувшись позолоченной ручки, нерешительно толкнула дверь внутрь. Всё ещё подозревая, что это какой-то невероятный сон, пригрезившийся мираж, сделала шаг в комнату. И застыла в оцепенении.

Мама с папой сидели в своих любимых глубоких креслах. Папа держал в руках книгу и явно был очень увлечён чтением. Мама вышивала. Она всегда очень любила вышивать. Говорила, что это её успокаивает, хотя я искренне не разделяла этих чувств – в особенности, когда игла не попадала в нужные отверстия.

Услышав посторонние шаги, оба моих родителя оторвались от своих занятий и подняли головы.

– Даня, ты что, сама пришла в нашу комнату? – удивилась мама.

И она сделала это так… спокойно. Вернее, с удивлением, конечно, но с таким спокойным удивлением, что я могла на это лишь похлопать глазами.

Первым чувством была безграничная радость. «Живы! Дышат! Читают! Вышивают! Осуждают… но заслужено! Я ведь и впрямь раньше к ним не заходила».

Вторым же чувством стал невероятный стыд. «Они возненавидят меня, когда узнают».

– Мам… – тихо выдавила я.

– Дорогая, что случилось? Что это на тебе? Те самые папины сапоги? – Мама удивлённо поддалась вперёд на своём кресле.

Папа тоже с интересом оглядел нерадивую дочь.

– Что ты с ними сделала? – опешил он. – Они как на войне побывали!

Я сделала шаг, другой, слыша, как некоторые доски прогибаются и скрипят под моим весом. На секунду даже забыла, как дышать.

Мама. Папа. Живы.

Неужели я сделала это? Я их спасла? Спасла. Живые родители. Ничего важнее в жизни быть не может. Их улыбка – вот всё, что мне было нужно.

– Я так рада вас видеть, – хрипло выдавила, чем повергла родителей в шок.