Босс (СИ)

— Хватит говорить об уходе! Достал уже! — одёргивает локоть и набирает расстояние.

— Хорошо, тогда просто разговор. Мы можем всё обсудить.

— А теперь говорить собрался?! — усмехается мне в лицо, — Ты уже всячески ноги об меня вытер, недостаточно? Что-то не сказал ещё? Или, может, не отсел так далеко, чтобы даже не видеть меня, а? — впервые она проявляет свою агрессивную сторону, показывает когти, когда так близка к моему сердцу, — Теперь можешь отвалить! Да, я была неправа, что произнесла его имя, так ещё и в твою сторону, но, как мне доказать, что я не переписываюсь с ним, не говорю и не контактирую?! Тебе будет достаточно, если я скажу, что трахаюсь только с тобой?! Может, на библии поклясться? — слёзы текут по её усталому лицу, причина которых в миллионный раз я — придурок, не умеющий следить за собой и своими эмоциями.

— Я знаю, что ты с ним оборвала все контакты.

— Тогда, что ты от меня хочешь, Гарри..? — на обречённом выдохе спрашивает.

— Прости и будь со мной, — тут же отвечаю.

Её истерическое рыдание прекращается мигом, и девушка расправляет плечи, в глазах наблюдается кардинальное изменение. Девушку окончательно выбесили мои слова, в подтверждение чему, я слышу раздражительный выдох. Джессика, оставив мою просьбу без комментариев, разворачивается и просто уходит прочь. Вот снова. Мы ходим по кругу. Я говорю не те вещи и теряю её вместе с остаточным доверием. Почему компанией с тысячью рабочих легче управлять, чем с одной капризной дамой? С ней даже общего языка не найти. Поворачиваю голову на телохранителя, Калеба, который сочувственно поджимает губы и как бы говорит: «Женщины».

— Домой? — неуверенно спрашивает он, пока я смотрю на закрывающуюся дверь, за которой исчезла Джессика, вся такая разъярённая и разочарованная.

— Мой «дом» только что вставил мне по полной и сейчас ушёл вон туда, — указываю на здание и достаю чемодан из багажника, — Завтра заедете за мной, — делаю шаг в сторону места, где будет продолжение этой любовной войны.

Глава 33

Не хочу шевелить даже кончиком пальца, не хочу больше вообще вставать с этого маленького кресла, расположенного у входной двери. Я лишь тихо плачу, утираю слёзы и продолжаю хныкать. Причина? Каждое слово, каждое действие Гарри, кажется, было сказано и сделано с целью меня задеть, обидеть. От этого больно, от этого появляется осадок где-то глубоко в сердце, и одновременно я понимаю, как оплошала. Надо же было назвать его Лео, именем человека, к которому Гарри откровенно проявляет агрессию. Если бы они остались наедине, то не уверена, что именно Лео, а не Гарри, вышел оттуда живой.

Рядом дверь тихонько приоткрывается, и боковым зрением узнаю ноги Гарри. Честно, очень даже удивлена: я была уверена, что теперь мы встретимся только завтра, на работе, в офисе. И то, что он пошёл навстречу, развозит меня хлеще, поэтому я начинаю плакать громче, показывая свою уязвимую сторону.

— Не плачь, малыш… — шатен присаживается передо мной на корточки и заботливо обхватывает бёдра с двух сторон, — Прости меня, пожалуйста, прости.

Человек, который абсолютно всегда скуп на извинения, сейчас встаёт на колени и кладёт голову с повинной на мои ноги, утыкаясь макушкой в живот. Мне нечего ему ответить, кроме, как начать ещё громче плакать, задыхаясь в собственных мучениях. Но даже сейчас присутствует ощущение, что Гарри ментально забирает мою боль через прикосновения, через объятия — в этом его особенность.

— Джессика, перестань. Можешь даже меня ударить, но только прекрати плакать. Это ранит, — продолжает изо всех сил успокаивать.

— Я… — шмыгаю носом, стараясь восстановить дыхание, пока истерика охватывает меня с новым пылом, — Пыталась перед тобой извиниться, но всё, что слышала в ответ, так это «Отвали!», «Собирай шмотки!». Думаешь… — снова истерично всхлипываю, — Мне было приятно? — поднимаю глаза на мужчину.

— Нет, не было. Я вспылил, пожалуйста, прости меня. — В его взгляде гуляет отчаяние и страх. Страх чего? Медленно Гарри опускается на колени, убивая этим наповал.

— Гарри. Ты чего-то боишься? — слёзы моментально перестают течь, как только я вижу дикую нужду этого мужчины во мне, что раньше не было заметно ни в поведении, ни в поступках, ни во взгляде, — Чего ты боишься?

Протягиваю руку, как заворожённая, к спутанным шоколадным прядям и запускаю пальцы, дабы успокоить его, раскрыть на тот лад. Это очередная игра. Либо сейчас человек, который не умеет раскрываться и делиться внутренними переживаниями, попытается открыть свой секрет, либо снова сведёт всё на нет.

— Я боюсь потерять тебя. — Обескуражив своим ответом, мужчина глядит глубоко в глаза, показывая всем внешним видом, как тяжело дались ему эти слова.

— Разве я давала тебе повод, чтобы быть настолько неуверенным во мне?

— Не давала, — виновато опускает глаза и показывает впервые свою покорность.

— Но при этом ты делаешь всё, чтобы наши отношения ухудшились. То делаешь шаг вперёд, тянешь нас вверх, то оступаешься и всё обрываешь. Так нельзя.