Боже, спаси Францию! Наблюдая за парижанами

— Je n'ai que deux mains, monsieur, — ответил официант. «У меня только пара рук» — именно этой фразой он очень вежливо послал Жана-Мари, если, конечно, я правильно понял.

— А как насчет официанта? — решил спросить я, когда парень смылся. — Ты бы не уволил его? Он ведет себя отвратительно.

— Отвратительно?

— Да. Он же груб, мерзавец!

— А! Мерзавец! Да, знаю это слово. Ты глупый французский мерзавец… — Выудив из памяти эти слова, Жан-Мари меланхолично улыбнулся, очевидно вспомнив, как какой-то англичанин унизил его. — О! Их вечно надо подгонять во время ланча. Им прекрасно известно, что недовольный клиент оставит их без чаевых.

«Я не собираюсь нанимать всяких уродов в чайные, — подумал я про себя. — Хотя, должен признать, этот парень и правда был расторопным. Сверхбыстрый мерзавец!»

— А сегодня он обслуживает быстрее обычного, — заметил Жан-Мари с загадочной улыбкой и потянулся к приборам.

Похоже, моего шефа действительно не волновало, как его обслуживают, впрочем, как и перспектива отобедать, сидя чуть ли не посередине тротуара. От припаркованных машин нас едва отделял метр пространства. Вздумайся кому-то из прохожих плюнуть нам в тарелки, это можно было бы сделать, не поворачивая головы. И с такой же легкостью Жан-Мари мог устроить кесарево сечение кому угодно одним неосторожным движением ножа.

— Давай вернемся к вопросу о твоей команде чуть позже, — предложил Жан-Мари. — Допустим, в следующем месяце. Приятного аппетита.

— Приятного аппетита, — ответил я, несмотря на то что мой аппетит был безнадежно испорчен его предложением. «В следующем месяце» — это не входило в мои планы.

Решив не рисковать, пробуя новое блюдо, я начал с маленького кусочка, и аппетит тут же вернулся. Теперь до меня дошло, что chèvre — это козий сыр, а не умерщвленный козел. Очень вкусно. Теплый, кремовой консистенции, на хрустящем тосте. Салат, приправленный грецкими орехами, был чудесно пропитан прованской заправкой. От этой заправки внутри разливалось какое-то тепло. Я был счастлив оттого, что сидел в уличном кафе, греясь в лучах сентябрьского солнца, и мне не было дела до проезжающих мимо машин и ворчащих посетителей, не успевших занять столик на веранде. Мне больше не казалось, что внушительных размеров здания с барельефами богов и животных, с массивными основаниями, поддерживающими каменные балконы, смотрят на меня свысока. Витрины магазинов, заваленные дорогущей одеждой, уставленные бутылями шампанского и корзинами с неимоверным количеством трюфелей, также не казались мне чем-то чужеродным. Буквально за считаные секунды я имел счастье почувствовать, каково это — быть парижанином.

— В остальном на работе все в порядке? — спросил Жан-Мари. Я видел, что он искренне на это надеялся.

— Спасибо, все отлично. Ах да, есть кое-какие трудности с визиткой. — Утром я получил целую упаковку…

— И в чем дело?

Я решил не упоминать, что они исковеркали мое имя, написав его как Поль Вест. Надо было решить куда более глобальный вопрос:

— Ты знаешь, что мы не определились с рабочим названием проекта и на визитках изображен логотип головной компании, «ВьянДифузьон»?

— Так, — кивнул Жан-Мари.

— Может, во Франции это и нормально, но заглавные «VD»,[52] выделенные красным, для англичанина не несут позитива, скорее наоборот. А поскольку мы неизбежно будем работать с англичанами как с поставщиками…

Во взгляде Жан-Мари засветилась тревога: «Так что же значит „VD“?»

Я объяснил.

Нервный смех потрясенного шефа перешел в кашель: бедняга поперхнулся застрявшим в горле тостом. Сделав глоток пива, он вытер салфеткой брызнувшие из глаз слезы:

— Когда я был у вас в Лондоне, никто даже не заикнулся об этом…

«Конечно, — подумал я, — но мы все хохотали до упаду».

— Мне повезло, что хотя бы теперь я знаю об этом, — сказал Жан-Мари. — Мы начали экспортировать мясо в другие страны, и я хотел сделать логотип «VDExporters».[53]

— Действительно повезло, — согласился я. — Так как ты считаешь, не придумать ли нам для визиток что-нибудь по-настоящему с английским уклоном? Типа «Время чаепития» или «Чай на двоих»…

— Хм, или, может, все-таки «Мой чай богат»?

На этот раз тостом подавился я.

Вернулся официант и подсунул счет под соусницу. Перед тем как уйти, он сказал что-то совсем уж непонятное для меня.

Жан-Мари усмехнулся и вытер рот салфеткой:

— Ну, началось…

— Что началось?