Божественная карусель

Погиб Нарисон совершенно нелепо. Среди бела дня его автолет безо всякой видимой причины вдруг рухнул с трехсотметровой высоты, не оставив находившемуся внутри академику никаких шансов на спасение. И хотя к расследованию случившегося были подключены все силы, какие только можно было использовать, никто пока не докладывал Олегу Константиновичу ничего вразумительного. По происхождению Нарисон был африканцем, но всю жизнь провел в России, и всякий, общавшийся с ним впервые, долго изумлялся абсолютно московскому го́вору этого совершенно чёрного человека. Под руководством Шевронского, в должности младшего научного сотрудника, Нарисон работал еще в бытность Президента заведующим лабораторией. Сперва дружили семьями. Позже, овдовев, Шевронский на некоторое время потерял Нарисона из виду, но впоследствии во время избирательных кампаний африканец, независимо от запланированных акций, по своей инициативе разворачивал такую отчаянную агитационную деятельность в поддержку кандидатуры Олега Константиновича, что они как-то естественно и очень быстро восстановили свои прежние отношения. Какую бы высокую должность Шевронский ни занимал, он всегда любил приходить к Нарисону в гости просто так, расслабиться, поболтать о том о сем. При этом никогда не позволял своей охране переступать порог особняка хозяев вместе с собой. Дежурный группы президентской безопасности нередко ворчал, но всякий раз вынужден был послушно оставаться со своими гвардейцами лишь снаружи. Жена Нарисона, светловолосая синеглазая красавица, никогда нигде не работала и счастливо несла предназначение служить своему избраннику. На протяжении многих десятилетий, когда бы Шевронский ни пришел в эту семью, у них всегда был подрастающий ребенок, рассказывающий дяде Олегу о том, что его показывали по телевизору. Как только вырастал и отделялся один, так сразу появлялся другой.

И вот Нарисона Марабуту не стало. Конечно, Шевронский еще в день гибели, позавчера, неофициально навестил вдову, чтобы выразить ей свою поддержку неформально. Держалась она достойно. Без истерики. Перед самым уходом Олега Константиновича неожиданно вручила ему лазерный диск, подписанный рукой Нарисона: «Президенту. Только лично в руки». Шевронский хотел было спросить: «Что это?» – но, увидев ее указательный палец плотно прижатым к губам, молча повернулся и вышел.

Слушал вчера этот диск Шевронский в своем кабинете один. В наушниках. На всякий случай…

И сейчас, присутствуя на официальной церемонии прощания с выдающимся ученым, Шевронский вновь и вновь прокручивал, теперь уже мысленно, вчерашнюю запись с голосом Нарисона:

«Олег! Если ты слушаешь этот звуковой файл, значит, меня уже нет. И я, искренне раскаиваясь, делюсь скрываемой ранее от тебя тайной, которую не имею права уносить с собой в могилу. Не знаю, извинил бы ты меня живого, но надеюсь, теперь простишь. Наберись терпения и выслушай все по порядку.

Ты знаешь, что с момента расшифровки человеческой ДНК выяснены роль и функции огромного количества генов царя природы. Все эти знания используют сейчас в основном для решения чисто медицинских проблем – пытаются заменять гены, несущие наследственную болезнь, на здоровые гены в самом организме (in vivo). Пока это удается в исключительно редких случаях… Знаю, что ничего нового тебе еще не сказал, но наберись терпения. Перехожу к главному.