Божественная комедия. Ад

1. Вот узкою тропинкой, меж стенами
Сей крепости и зрелищем скорбей,
Пошел мой вождь, а я

за раменами.

4. «О высший ум, с кем в адской бездне сей

Вращаюсь я, твоей покорный воле, —
Наставь меня премудростью своей.

7. Могу ль узреть» спросил я: «в этом поле

Томящихся в могилах? крыши с них
Приподняты и стражи нет уж боле.»

10. А он в ответ: «Запрутся все в тот миг,

Когда придут с полей Иосафата
И принесут тела из недр земных.[210]

13. Тут погребен со школою разврата

Тот Эпикур, который мир учил,
Что с телом дух погибнет без возврата.[211]

16. Здесь твой вопрос, что мне ты предложил,

А вместе с тем и тайное сомненье
Сейчас решатся в лони сих могил.[212]»

19. Но я: «Мои вождь, души моей мышленье

Я утаил для краткости в речах,
К чему ты сам давал мне наставленье.[213]» —

22. «Тосканец, ты, что в огненных стенах

Живой ведешь беседу так прекрасно,
Благоволи помедлить в сих местах!

25. Звук слов твоих мне обнаружил ясно,

Что в благородной ты стране возник,
Где, может быть, клянут меня напрасно.» —

28. Внезапно здесь исторгся этот крик

Со дна могил и, ужасом объятый,
Я к моему учителю приник.

31. «Что делаешь?» сказал мне мой вожатый:

«Оборотясь: перед тобой возстал
До пояса дух гордый Фаринаты.[214]»

34. К его лицу я взоры приковал;

А он восстал, подняв чело и плечи,
Как будто ад и муки презирал.

37. И меж гробов к герою страшной сечи

Толкнул меня поспешно мой певец,
Сказав: «Твои да будут кратки речи!»

40. Когда ж у гроба стал я накониц,

Дух, на меня взглянув, почти с презреньем
Спросил: «Кто предки у тебя, пришлец?»

43. А я, пред ним стоя с благоговеньем,

Не утаив, все высказал вполне.
Тогда нахмурил брови он с смущеньем

46. И рек: «Враги то злые были мне

И партии моей и нашим дедам:
За то я дважды их громил в войне.[215]» —

49. «Ты их громил, но возвратились следом

Они отвсюду,» я в ответ сказал:
«Твоим же путь к возврату был неведом![216]» —

52. Тут близ него из гроба приподнял

До подбородка лик другой безбожный:[217]
Он на коленях, думаю, стоял.

55. Вокруг меня водил он взор тревожный,

Как бы желая знать, кто был со мной;
Когда же луч угас надежды ложной,

58. Он, плача, вскрикнул: «Если в мир слепой

Проникнул ты таланта высотою,[218]
То где же сын мой? что ж он не с тобой?»

61. Но я ему: «Иду не сам собою:

Там ждет мой вождь, за кем иду вослед;
Его твой Гвидо презирал с толпою.[219]»

64. Казнь грешника и слов его предмет,

Кто был сей дух, мне объяснили вскоре,
И потому так прям был мой ответ.

67. Вдруг, выпрямясь, вскричал он в страшном горе:[220]

«Как? презирал! уж нет его в живых?
Уж сладкий свет в его не блещет взоре?»

70. Когда заметил он в очах моих

Сомнение, тревогу беспокойства,
Он навзничь пал и навсегда затих. —

73. Меж тем другой, муж силы и геройства,[221]

Не двинув выи, не склоняя плеч,
Являл в лице души надменной свойства.

76. «Да!» продолжал он прерванную речь:

«Мысль, что досель мое в изгнанье племя,
Крушит меня сильней, чем эта печь.

79. Но лик жены, гнетущей злое семя,

В пятидесятый раз не проблеснет,
Как взвесишь сам, сколь тяжко это бремя.[222]

82. О, если мир тебя прекрасный ждет,

Скажи: за что с такою нелюбовью
Законами гнетете вы мой род?[223]»

85. И я: «Тот бой, что залил нашей кровью

Всю Арбию, в ней воды взволновав,
Подвиг нас в храме к этому условью.[224]»

88. Тут он вздохнул, главою покачав,

И молвил: «Я ль один виновен в этом?
И не имел ли я на это прав?

91. Но там, где общим решено советом[225]

Развеять в прах Флоренцию, лишь я
Защитником ей был пред целым светом.» —

94. «Да обретет же мир твоя семья!

А ты» сказал я: «развяжи мне сети,
В которых мысль запуталась моя.[226]

97. Коль понял я, мрак будущих столетий

Со всеми их делами вам открыт;
Но в настоящем – вы сомненья дети.»

100. А он: «Мы зрим, как дальнозоркий зрит,

Лишь только то, что вдалеке таится:
Еще нас этим Высший Вождь дарит.

103. Когда ж событье близко, иль свершится,

Тогда нам очи кроет темнота:
Мир скрыт для нас, коль весть к нам не домчится.[227]

106. Но ты поймешь, что дар сей как мечта

Рассеется в тот миг, когда судьбою
Затворятся грядущего врата.[228]» —

109. Тут я сознал проступок свой с тоскою

И рек: «Скажи соседу своему,
Что сын его еще живет со мною.

112. Я лишь затем не отвечал ему,

Что было мне в то время непонятно
То, что теперь ты разрешил уму.[229]»

115. Уж призывал меня мой вождь обратно

И потому я духа умолял
Сказать: кто с ним погиб здесь невозвратно.

118. «Лежу средь тысяч,» он мне отвечал:

«Тут Кардинал с могучим Фридериком;
Но о других не спрашивай!» – Сказал[230]

121. И скрылся. – Я ж, в смущении великом,

Задумавшись от слышанных угроз,
Шел к древнему поэту с грустным ликом»

124. Подвигся он и, взыдя на утес,

Спросил: «Скажи: что так тебя смутило?»
И я ему ответил на вопрос.

127. «Запомни же, что сказано здесь было,

И все в душе» он рек: «запечатлей!»
И, перст поднявши, продолжал уныло:

130. «Когда увидишь дивный блеск лучей

В очах прекрасной, им же все открыто,
Тогда узнаешь путь грядущих дней.[231]»

133. Я шел налево под его защитой

И мы от стен в центр города пошли
Тропинкою, в долине той прорытой,[232]

136. Где адский смрад всходил со дна земли.[233]