Божественная комедия. Ад

1. Гордись, Флоренция, своей державой!
Весь мир дрожит под сенью крыл твоих[554]
И целый ад гремит твоею славой!

4. В числе татей я встретил пять таких

Твоих граждан, что должен их стыдиться;
Честь и тебе не велика от них.

7. Но если нам пред утром правда снится,[555]

Почувствуешь ты скоро то, чему[556]
Не только мир, сам Прат возвеселится.[557]

10. Теперь настал приличный час тому:

Коль быт бедам, пускай приходят скоро!
Поздней, мне их не вынесть самому![558] —

13. Тут мы пошли: по лестнице, с которой,

Как по зубцам, спускались мы сперва,
Взбирался вождь и мне служил опорой.[559]

16. И ноги наши, по обломкам рва

Путем пустынным восходя к вершине,
Без силы рук вверх двигались едва.

19. Смутился я, смущаюсь и доныне,

Лишь только вспомню, что я там узрел;
Но дух сильней смирил я в сей пустыне,

22. Чтоб мудрости не выйти за предел

И не утратить, что благой звездою,[560]
Иль высшим благом мне дано в удел.[561]

25. Как селянин, покоясь под горою, —

В том месяце, в котором свет и жар
Светило дня льет дольше над землею,

28. В тот час, когда сменяет мух комар, —

Зрит червячков светящих рой в долине,
Где сад его, иль нивы рыхлый пар:[562]

31. Столь много светов двигалось в пучине

Восьмого рва, как я увидел сам,
Когда стоял на каменной стремнине.

34. …………………………………………………..

………………………………………………………..
………………………………………………………..

37. …………………………………………………..

………………………………………………………..
………………………………………………………..

40. Так здесь огни носились между скал,

Добыч своих для глаз не обнажая;
Но понял я, что каждый тень скрывал.[563]

43. Я на мосту стоял, на дно взирая,

И, не держась за ближний камень, в ров
Я б мог упасть, не бывши столкнут с края.

46. И вождь, узрев, что я упасть готов,

Сказал: «Сей огнь проклятый род скрывает;
Он облечен в пылающий покров.»

49. А я: «Твое мне слово подтверждает

Вполне все то, в чем был я убежден;
Но я желал бы ведать: кто блуждает

52. В том пламени, что к верху раздвоен,

Как столб огня, поднявшийся высоко
С костра, где с братом Этеокл сожжен?»

55. И вождь в ответ: «В нем мучатся жестоко

Улисс и Диомед: как на Троян
Шли вместе в злобе, так ты в ад глубокий

53. Низвергнуты за гнусный свой обман,

Отверзший вход коню в врата градские,[564]
Откуда вышед славный род Римлян; —

61. За хитрый ков, который Дейдамие[565]

Судил и мертвой горьки слезы лить;
Здесь за Паллалий терпят муки злые![566]» —

64. «Коль из огня им можно говорить,

Молю тебя» сказал я с состраданьем:
«И, вновь моля, готов сто раз молить!

67. Дозволь дождаться мне, пока с сияньем

Двурогий пламень вступит в устье скал:
Смотри, как я склонен к нему желаньем!» —

70. «Твоя мольба достойна всех похвал,

И я согласен с мыслями твоими;
Но не тебе,» учитель отвечал:

73. «Мне надлежит вести беседу с ними:

Быть может, их, как Греков, дать ответ
Ты не преклонишь просьбами своими.[567]»

76. Когда блеснул пред нами яркий свет, —

В приличный час и в надлежащем месте
В таких словах к ним начал мой поэт:

79. «О вы, вдвоем пылающие вместе!

Коль в жизни той я заслужил не раз
Хоть слабую от вас награду чести,

82. Когда писал высокий свой рассказ, —

Не двигайтесь и, если непротивно,
Скажите, где погиб один из вас?»

85. И древний огнь, пророкотав унывно,

Восколебал свой больший рог тогда,[568]
Как светоч, если дунет ветр порывно.

88. И как язык лепечет от стыда,

Так, острием трепещущим взволнован,
Изверг он голос и сказал: «Когда[569]

91. Расстался я с Цирцеей, быв прикован

К ней слишком год в Гаэте, прежде чем
Энеем град был так наименован,[570] —

94. Я остановлен не был уж ни кем:

Ни милым сыном, ни отцом почтенным,
Ни доброю супругой, чей ярем[571]

97. Мой краткий век соделать мог блаженным:

Дабы узнать добро и горе стран,
Неведомых народам современным,

100. Пустился я в открытый океан,[572]

В одной ладье, с дружиной небольшою,
Которую совет мой ввел в обман.

103. Испанский берег был уж предо мною;

Сардинию, Марокко я узрел
И острова, омытые волною.[573]

106. Уж я с своей дружиной постарел,

Когда достиг до узкого пролива,
Где Геркулес поставил свой предел,

109. Чтоб вдаль никто не простирал порыва;[574]

Исчез направо уж Севильи след,
Налево Септа скрылась вглубь залива.[575]

112. «Друзья!» я рек: «изведав столько бед

«В пути своем на запад отдаленный,
«Уже ли мы остаток ветхих лет

115. «Не посвятим на подвиг дерзновенный?

«Вослед за солнцем, по равнинам вод,[576]
«Проникнем смело в мир ненаселенный!

118. «О вспомните свой знаменитый род!

«Должны ль мы жить как звери? Нет! познанья
«И добродетель – цель земных забот![577]»

121. И силою столь краткого воззванья

Я так возжег на подвиг их умы,
Что сам едва в них обуздал желанья.

124. И, обратя к востоку руль кормы,

В безумный путь на веслах, как крылами,
Держась все влево, понеслися мы.[578]

127. Уж ночь являлась с чуждыми звездами

Других небес, а наши каждый раз[579]
Все ниже, ниже зрелись над волнами.

130. Пять раз пылал и столько ж снова гас[580]

Испод луны, с тих пор, как в океан[581]
Путь роковой манил все дали нас.

133. Тогда гора явилась нам в тумане:[582]

Во век не зрел я столь высоких гор!
Мы восклицаем в радости заране;

136. Но вмиг померк от страха светлый взор:[583]

Внезапно вихрь от новых стран родился
И прямо в борт ударил вам в отпор.

139. Три краты чёлн с волнами закружился;

Вверх поднялась корма в четвертый раз,
И, как хотел Всесильный, киль сломился

142. И море с шумом поглотило нас.[584]

»