Божественная комедия. Чистилище

1. С своей беседой тут остановился
Мудрейший муж, с вниманьем взор вперя[698]
В мое лицо, вполне ль я убедился.

4. И я, уж новой жаждою горя,

Наружно молчаливый, думал: – Может,
Вождя я утомлю, с ним говоря.[699]

7. Но он, познав, что душу мне тревожит

Мысль робкая, как истинный отец,
Заговорил, да смелость в дух мой вложит.

10. И начал я: – Так свет твой, о мудрец,

Живит мой ум, что тайный и глубокий[700]
Смысл слов твоих мне ясен наконец.

13. Но объясни: где той любви истоки,

К которой сводишь, добрый отче, ты
Все добродетели и все пороки?»

16. – Впери ж в меня все мысли и мечты, —

Он отвечал, – чтоб стал тебе понятным
Обман вождей среди их слепоты.[701]

19. Дух, созданный к любви вполне податным,

Подвижен всем, что нравится ему,
Быв вызван к акту чем-нибудь приятным.[702]

22. Все сущее является уму

Лишь в образах; ум образ духу кажет
И преклоняет самый дух к нему;[703]

25. Когда же в духе образ тот заляжет,

То склонность та и есть любовь, и в ней
Приятное природу снова вяжет.[704]

28. И как огонь, по сущности своей,

Восходит вверх, родясь туда стремиться,
Где более он длится средь огней,[705] —

31. Так пленный дух желанием томится

(Духовным актом) и не знает сна,
Покуда в нем желанье не свершится.[706]

34. Теперь пойми, как истина темна

Для мыслящих (о! как их довод шаток!)
Что в вас любовь не может быть грешна.[707]

37. Хоть, может быть, как суть, любви зачаток

Хорош всегда; но если воск хорош,
То не всегда хорош и отпечаток.[708]

40. – Насколько свет ты мне в рассудок льешь, —

Я отвечал, – любовь я понял ясно;
Но к скольким вновь сомненьям ты ведешь?

43. Коль в нас любовь вступает самовластно

Извне, идти ж душе лишь сим путем,
То в выборе пути душа ль причастна?[709]

46. И он: – Скажу, насколько лишь умом

Мы видим здесь; но как то дело веры,
То Беатриче допроси о том.[710]

49. Субстанциальны формы вне их сферы

Вещественной, и те, что с ней слиты,[711]
Наделены все силой разной меры.[712] [713]

52. Но силы те без действия мертвы

И познаются лишь из их явлений
Как в древе жизнь – из зелени листвы,

55. Откуда же идет ряд постижений

Идей первичных, скрыто то во мгле,[714]
Как и порыв всех первых похотений.

58. Они в вас скрыты, как инстинкт в пчеле

Готовить мед, и первая та доля
Не подлежит ни славе, ни хуле.

61. А так как всякая другая воля

Стремится к ней, то сила вам дана
Давать совет, храня границы поля.[715]

64. Вот тот принцип, по коему должна

Любовь к добру, иль злу, смотря, какую
Вы избрали, вас награждать сполна.[716]

67. Мыслители, вникая в жизнь земную,

Свободы той познав вам данный дар,
Создали миру Этику святую.[717]

70. Допустим же, что всякой страсти жар

Необходимостью в вас пламенеет,
Все ж сила в вас тушить ее пожар.

73. В свободе воли Биче разумеет[718]

Мощь благородную; храни ж в уме,[719]
Какой у ней то слово смысл имеет.[720]

76. Луна, востав из волн в полночной тьме,

Являла нам уж в небе звезд немного,
Раскалена, как бы котел в огне,[721]

79. И против звезд неслася той дорогой,

Где меж Сардинией и Корсикой заход
Светила дня римлянин видит строгий.[722]

82. И славный дух, чье имя в род и род

Над Мантуей возвысило Пьетолу,
С души моей так сбросил груз забот,[723]

85. Что, мудрому внимая там глаголу

Учителя в ответ мне, я стоял,
Как тот, кого дремота клонит долу.[724]

88. Но быстро ту дремоту разогнал

Во мне народ, что с быстротой потопа
За нашими плечами вслед бежал.[725]

91. И как брега Исмена и Азопа

На праздник Вакха мчавшихся фивян
Нередко были ночью местом скопа:[726]

94. Так душ пред нами несся целый стан

И был стремлением усердно круговое
Движение свершать он обуян.[727]

97. И быстро так-то скопище густое

Неслось вперед, что вмиг примчалось к нам,
И впереди кричали с плачем двое:[728]

100. – С поспешностью шла в горы Мариам,

И Цезарь-вождь, чтоб овладеть Илердой,
Массилью взяв, бежал к испанцам сам.[729]

103. – Скорей! скорей! чтоб с волею нетвердой[730]

Не опоздать! – кричали вслед строи, —
Усердье к благу любит Милосердый![731]

106. – О вы, в ком ныне острый жар любви

Восполнил лень, быть может, наказуя
За косность дел по вялости в крови!

109. Вот сей живой (и верьте, что не лгу я!),

Лишь день блеснет, хотел бы вверх взойти;
Скажите ж мне, где щель в скале найду я?[732]

112. Так вождь сказал бежавшим по пути,

И дух один: – Отбросив нерадивость,
Беги нам вслед, коль хочешь щель найти.

115. Нам воля так внушает торопливость,

Что стать не смеем! Извини ж мне, брат,
Коль нашу казнь ты счел за неучтивость.[733]

118. В Вероне был в Сан-Зено я аббат[734]

При Барбароссе добром, в век насилий,[735]
О чем досель в Милане все скорбят.

121. Одной ногой уж Некто стал в могиле,[736]

Аббатство вскоре вспомнит он, о том
Скорбя, зачем в то время был он в силе,

124. Когда, больного телом и умом,

Он сына незаконного наметил
Против закона к нам духовником.[737]

127. Умолк ли он, иль что еще ответил, —

Не знаю: вихрем мчались души те;
Но эту речь я слышал и заметил.

130. И тот, кто был помощник мне в нужде, —

– Взгляни, – сказал, – две сзади души эти
Унынья грех преследуют везде,

133. Крича бегущим: – Прежде смертью в сети

Был взят тот род, что видел моря дно,
Чем Иордан его узрели дети.[738]

136. И тем бойцам, которым не дано

Отваги мчаться с отраслью Анхиза,
Бесславно жизнь покончить суждено![739]

139. Как скоро сонм вдоль этого карниза

Настолько вдаль ушел, что скрылся с глаз, —
Мой ум одела дума, словно риза.

142. И с думой той толпа других сплелась,

И в думах тех блуждал я так мышленьем,
Что в неге чувств сомкнулись веки глаз,

145. И размышленье стало сновиденьем.[740]