Божественная комедия. Чистилище

1. Пока мы шли так друг за другом краем,
Мой добрый вождь мне повторял не раз:
– Смотри, не будь мной тщетно предваряем.[1148]

4. Мой правый бок палило солнце в час, [1149]

Когда весь запад, залит ярким светом,
Из голубого белым стал для глаз.[1150]

7. И падала на пламень темным цветом

Тень от меня, – на диво там всему[1151]
Собранью душ, ходивших в пекле этом.

10. И признак сей был поводом к тому,

Что обо мне там все заговорило:
– Не призрак тот, кто так бросает тьму!

13. И многие, насколько можно было,

К нам подошли с условьем лишь одним —
Не стать туда, где пламя не палило.[1152]

16. – О, ты, что сзади двух, подолгу к ним,

A не по лени, пролагаешь тропу,[1153]Ответствуй мне: мы жаждем и горим![1154]

19. Не только мне, но и всему здесь скопу,

Ответ твой жажду утолит полней,
Чем свежий ключ в пустынях Эфиопу.

22. Скажи: что значит, что ты свет лучей

Загородил собой, как бы ни разу
Еще не зрел злой смерти ты сетей?

25. Так мне сказал один из них, и сразу[1155]

Я б все открыл, не увлеки меня
В то время то, что тут явилось глазу.

28. Шел посреди пылавшего огня[1156]

Навстречу к этим сонм, подъемля пени,
И я стоял, к идущим взор склоня.

31. И видел я, как с двух сторон все тени

Сошлись, и как лобзались их семьи,[1157]
И разошлись от кратких наслаждений.

34. Так рыльцем к рыльцу, встретясь, муравьи

В ватаге черной сходятся средь луга.
Как бы справляясь про дела свои.[1158]

37. И расходясь из братского их круга.

Пред тем, как в путь пошел пришедший сонм,
Перекричать все силились друг друга —

40. Пришедшие: – Гоморра и Содом!

A эти: – В телку входит Пазифая,
Чтоб насладиться похотью с быком![1159]

43. Как журавли летят: одна их стая

К пескам, другая – в край Рифейских гор,[1160]
То холода, то солнца избегая, —

46. Так приходил и уходил здесь хор.

Подъемля с плачем те же восклицанья
И ту же песнь, что пели до сих пор.[1161]

49. И подошли ко мне из их собранья

Те, коими вопрос мне первый дан,
И полон был их образ ожиданья.

52. Я, видевший уж дважды скорбь их ран,[1162]

– О, души, – начал, – вам же обеспечен
Когда-нибудь вход в царство мирных стран,

55. Не бросил я, незрел, иль долговечен,

Там членов тела, но несу с собой
И кровь, и плоть, судьбой моей отмечен.[1163]

58. Иду ж я вверх, да прозрит взор слепой![1164]

Жена есть там: ее благоволеньем[1165]
Вношу в ваш мир я смертный груз плотской.

61. Но да свершится быстрым исполненьем

Цел ваших дум – в том крае обитать,
Где мир любви, где круг быстрей вращеньем![1166]

64. Имен своих, чтоб мог я их вписать,[1167]

Не скройте мне, и почему уходит,
Поведайте, тот сонм за вами вспять?

67. С каким тупым смущеньем взором бродит

Тот житель гор, который, груб и дик,
Весь онемев, впервые в город входит, —

70. Таким у всех теней смутился лик,

Когда ж замолк в них ужас изумленья
(С высоких душ оно спадает вмиг), —

73. – Блажен, о ты, кто, к нам вступив в владенья, —

Вновь начал тот, что первый говорил,[1168]
– Чтоб лучше жить, здесь копишь наблюденья!

76. Народ, нейдущий с нами, согрешил

На том, за что в триумфе Цезарь хором
Насмешников Царицей назван был.[1169]

79. Он прочь пошел, крича Содом с Гоморром,

Как слышал ты, и тем себя винит
И множит жар огня своим позором.[1170]

82. Был собственный наш грех – гермафродит! [1171]

Законов человеческих чуждаясь,[1172]
По-скотски жили мы, забывши стыд.[1173]

85. Зато народ сей, с нами расставаясь,

В бесчестье нам, кричит нам имя той,
Что осквернилась, под скотом скрываясь.

88. Так вот кто мы! вот в чем наш грех плотской!

Коль хочешь все узнать не мимолетно, —
Нет времени для повести такой.[1174]

91. Что до меня, – откроюсь я охотно;

Я Гвиничелли, очищаюсь здесь,[1175]
Заране там покаявшись несчетно.

94. Отдался чувству сыновей я весь,[1176]

Узревших мать в тот час, как приключилась
Ликурга скорбь (сравнюсь ли с ними днесь?),[1177]

97. Когда того мне имя вдруг открылось,

Отец кто мне, и тем, кто лучше нас,[1178]
В ком петь любовь искусство возродилось.

100. Глухой, безмолвный, в думу погрузясь.

Я долго шел, в него глаза вперивши.
Но подойти не смел, огня страшась.

103. Взор наконец виденьем усладивши,

Я отдался к его услугам весь,
Приветствием его к себе склонивши.

106. И он: – Все то, что ныне слышу здесь,

Кладет в меня столь сильный след, что Лета
Не смоет, все смывавшая поднесь.

109. Но коль не ложь – речь твоего привета,

Скажи мне: что причиной, что в твоих
Словах и взорах дышит страсть к нам эта?

112. И я: – Звук сладких ваших слов живых![1179]

Покуда длится говор человечий, —
Нам ни забыть чернил, писавших их!

115. И он: – Тот дух, что ждет с тобою встречи,

(И указал мне), лучше на земли
Ковал язык свой, мать родной нам речи.[1180]

118. Как в прозе фабул, так в стихах любви[1181]

Он выше всех, и свет пусть крик подъемлет
Лиможцу в честь, – ты крику не внемли![1182]

121. Под шум молвы суд правды в свете дремлет[1183]

И, ложное составив мненье, он
Ни разуму, ни вкусу уж не внемлет.

124. Так некогда прославился Гвиттон,[1184]

Из рода в род хвалим молвой беспечной,
Пока над ним суд не был изречен.

127. Но если так взнесен ты бесконечно,

Что путь открыт в обитель, в те места,
Где сам Христос – аббат над братьей вечной, —

130. То «Отче наш» прочти ты у Христа!

Насколько здесь, где кончилась ошибка
Греха, для нас нужна молитва та.[1185]

133. Чтоб место дать той тени, что так шибко

Стремилась к нам, он тут исчез в огне,
Как в лоне вод ко дну уходит рыбка.

136. Я, подошел к указанному мне,

Сказал, что я в моем душевном мире
Почет ему готовлю в тишине.[1186]

139. И сладостью запел он, как на лире:

Tan m'abellis vostre cortes deman*,
Qu'ieu no-m puesc, ni-in vueil a vos cobrire:

143. Je sui Arnaut, que plor et vai cantan;

Consiros vei la passada folor,
E vei jauzen la ioi qu'esper, denan.

145. Ara vos prec per aquella valor,

Que vos guida al som de l'escalina
Sovenha vos a teinps de ma dolor.

148. Тут поглотила тень огня пучина.[1187]

140. Так нравится мне милый ваш вопрос,

Что грудь мою я вам открою шире.

142. Я тот Арно, что здесь пою от слез

О прошлой пошлости при мысли горькой,
И жду, чтоб Суд мне вечный мир принес.

145. И я молю вас силой той высокой,

Что вас ведет на верх горы, о нас
Попомните в судьбе такой жестокой.