Божественная комедия (илл. Г. Доре)

Они как жены были сложены;
Но, вместо кос, клубами змей пустыни
Свирепые виски оплетены.

₄₃

И тот, кто ведал, каковы рабыни
Властительницы вечных слез ночных,
Сказал: «Взгляни на яростных Эриний.

₄₆

Вот Тисифона, средняя из них;
Левей — Мегера: справа олютело
Рыдает Алекто?».[99]

И он затих.

₄₉

А те себе терзали грудь и тело
Руками били; крик их так звенел,
Что я к учителю приник несмело.

₅₂

«Медуза[100]

где? Чтоб он окаменел! —Они вопили, глядя вниз. — Напрасно
Тезеевых мы не отмстили дел».[101]

₅₅

«Закрой глаза и отвернись; ужасно
Увидеть лик Горгоны; к свету дня
Тебя ничто вернуть не будет властно».

₅₈

Так молвил мой учитель и меня
Поворотил, своими же руками,
Поверх моих, глаза мне заслоня.

₆₁

О вы, разумные, взгляните сами,
И всякий наставленье да поймет,
Сокрытое под странными стихами!

₆₄

И вот уже по глади мутных вод
Ужасным звуком грохот шел ревущий,
Колебля оба брега, наш и тот, —

₆₇

Такой, как если ветер всемогущий,
Враждующими воздухами взвит,
Преград не зная, сокрушает пущи,

₇₀

Ломает ветви, рушит их и мчит;
Вздымая прах, идет неудержимо,
И зверь и пастырь от него бежит.

₇₃

Открыв мне очи: «Улови, что зримо
Там, — он промолвил, — где всего черней
Над этой древней пеной горечь дыма».

₇₆

Как от змеи, противницы своей,
Спешат лягушки, расплываясь кругом,
Чтоб на земле упрятаться верней,

₇₉

Так, видел я, гонимые испугом,
Станицы душ бежали пред одним,
Который Стиксом шел, как твердым лугом.

₈₂

Он отстранял от взоров липкий дым,
Перед собою левой помавая,
И, видимо, лишь этим был томим.

₈₅

Посла небес[102]

в идущем признавая,Я на вождя взглянул; и понял знак
Пред ним склониться, уст не размыкая.

₈₈

О, как он гневно шел сквозь этот мрак!
Он стал у врат и тростию подъятой
Их отворил, — и не боролся враг.

₉₁

«О свергнутые с неба, род проклятый, —
Возвысил он с порога грозный глас, —
Что ты замыслил, слепотой объятый?

₉₄

К чему бороться с волей выше вас,
Которая идет стопою твердой
И ваши беды множила не раз?

₉₇

Что на судьбу кидаться в злобе гордой?
Ваш Цербер, если помните о том,
И до сих пор с потертой ходит мордой».[103]

₁₀₀

И вспять нечистым двинулся путем,
Нам не сказав ни слова, точно кто-то,
Кого теснит и гложет об ином,

₁₀₃

Но не о том, кто перед ним, забота;
И мы, ободрясь от священных слов,
Свои шаги направили в ворота.

₁₀₆

Мы внутрь вошли, не повстречав врагов,
И я, чтоб ведать образ муки грешной,
Замкнутой между крепостных зубцов,

₁₀₉

Ступив вовнутрь, кидаю взгляд поспешный
И вижу лишь пустынные места,
Исполненные скорби безутешной.

₁₁₂