Божественная комедия (илл. Г. Доре)

«Хоть изгнаны, — не медлил я ответом, —
Они вернулись вновь со всех сторон;
А вашим счастья нет в искусстве этом».[110]

₅₂

Тут новый призрак, в яме, где и он,
Приподнял подбородок выше края;
Казалось, он коленопреклонен.

₅₅

Он посмотрел окрест, как бы желая
Увидеть, нет ли спутника со мной;
Но умерла надежда, и, рыдая,

₅₈

Он молвил: «Если в этот склеп слепой
Тебя привел твой величавый гений,
Где сын мой? Почему он не с тобой?»

₆₁

«Я не своею волей в царстве теней, —
Ответил я, — и здесь мой вождь стоит;
А Гвидо ваш не чтил его творений».

₆₄

Его слова и казни самый вид
Мне явственно прочли, кого я встретил;
И отзыв мой был ясен и открыт.

₆₇

Вдруг он вскочил, крича: «Как ты ответил?
Он их не чтил? Его уж нет средь вас?
Отрадный свет его очам не светел?»

₇₀

И так как мой ответ на этот раз
Недолгое молчанье предваряло,
Он рухнул навзничь и исчез из глаз.[111]

₇₃

А тот гордец, чья речь меня призвала
Стать около, недвижен был и тих
И облик свой не изменил нимало.

₇₆

«То, — продолжал он снова, — что для них
Искусство это трудным остается,
Больнее мне, чем ложе мук моих.

₇₉

Но раньше, чем в полсотый раз зажжется
Лик госпожи, чью волю здесь творят,[112]
Ты сам поймешь, легко ль оно дается.

₈₂

Но в милый мир да обретешь возврат! —
Поведай мне: зачем без снисхожденья
Законы ваши всех моих клеймят?»

₈₅

И я на это: «В память истребленья,
Окрасившего Арбию[113]

в багрец,У нас во храме так творят моленья».

₈₈

Вздохнув в сердцах, он молвил наконец:
«Там был не только я, и в бой едва ли
Шел беспричинно хоть один боец.

₉₁

Зато я был один,[114]

когда решалиФлоренцию стереть с лица земли;
Я спас ее, при поднятом забрале».

₉₄

«О, если б ваши внуки мир нашли! —
Ответил я. — Но разрешите путы,
Которые мой ум обволокли.

₉₇

Как я сужу, пред вами разомкнуты
Сокрытые в грядущем времена,
А в настоящем взор ваш полон смуты».[115]

₁₀₀

«Нам только даль отчетливо видна, —
Он отвечал, — как дальнозорким людям;
Лишь эта ясность нам Вождем дана.

₁₀₃

Что близится, что есть, мы этим трудим
Наш ум напрасно; по чужим вестям
О вашем смертном бытии мы судим.

₁₀₆

Поэтому, — как ты поймешь и сам, —
Едва замкнется дверь времен грядущих,[116]
Умрет все знанье, свойственное нам».

₁₀₉

И я, в скорбях, меня укором жгущих:
«Поведайте упавшему тому,
Что сын его еще среди живущих;

₁₁₂

Я лишь затем не отвечал ему,
Что размышлял, сомнением объятый,
Над тем, что ныне явственно уму».

₁₁₅

Уже меня окликнул мой вожатый;
Я молвил духу, что я речь прерву,
Но знать хочу, кто с ним в земле проклятой.

₁₁₈

И он: «Здесь больше тысячи во рву;
И Федерик Второй[117]

лег в яму эту,И кардинал[118]; лишь этих назову».