Божественная комедия накануне конца света

Вот как те же стихи Данте переводит Илюшин: «Стремглав летели мы к ЦАРСТВУ ВТОРОМУ (царство второе – небо Меркурия – справедливо добавляет Илюшин [3], с. 768 – Авт.). Во взорах донны, зрел я, радость плещет и свет небесный сияет струями, и, озаряясь, им, ВСЯ ПЛАНЕТА БЛЕЩЕТ. Звезда смеялась! Посудите ж сами: как взликовал я, по природе зыбкий, к переменам склонный в сравненьи с звездами! Словно из глубин на поверхность РЫБКИ СТАЕЙ СБЕРУТСЯ в водоеме чистом, брошенный им корм чуя без ошибки» [3], с. 518.

Смысл этих стихов явно астрономический, поэтому, когда речь заходит о рыбах, сразу возникает мысль о созвездии Рыб. По-видимому, говорится о том, что к Меркурию (второму кругу-царству) стремятся Рыбы – «стая рыб». Все верно. Рыбы – соседнее с Овном созвездие, а Меркурий, как мы видели, находился вблизи Овна. См. рис. 7 выше.

Чуть ниже, оставаясь еще на втором круге (или сфере), то есть на Меркурии, Данте вновь подчеркивает, что Меркурий был близок к Солнцу, теряясь в его лучах. Напомним, что Солнце находилось в Овне – созвездии, соседнем с Рыбами. Сказано так: «"Я вижу, как гнездишься ты внутри своих лучей и как их льешь глазами, ликующими пламенней зари. Но кто ты, дух, достойный, и пред нами зачем предстал в той сфере, ЧЬЕ ЧЕЛО ОТ СМЕРТНЫХ СКРЫТО ЧУЖДЫМИ ЛУЧАМИ?" Так я сказал сиявшему светло, тому, кто речь держал мне; и сиянье его еще лучистей облекло. КАК СОЛНЦЕ, ЧЬЕ ЧРЕЗМЕРНОЕ СВЕРКАНЬЕ ЕГО ЖЕ ЗАСТИТ, если жар пробил смягчающих паров напластованье, так он, ликуя, от меня укрыл священный лик среди его же света и, замкнут в нем, со мной заговорил» <Рай 5:124–138> [4], с. 396–397.

В переводе Илюшина это звучит так: «"Зрю, ты гнездишься в своем свете, иже тебя объемлет, лучим твоим взглядом, когда с улыбкой подходишь ты ближе; но кто ты, вышний дух? Почто отрадам ты предаешься на этой планете, что взорам смертных не блестит нарядом?" Та к рек я духу, тонувшему в свете, тому, кто прежде говорил со мною; он вспыхнул ярче, слова слыша эти. Как солнце, если паров пеленою его сверканье ничуть не смягчилось, слепя, померкнет, скрывая себя – собою, так и ЕГО ТУТ ОБЛИЧЬЕ СОКРЫЛОСЬ, смеясь лучами, искрясь все чудесней; и что ответно мне им говорилось» [3], с. 519–520.

Здесь ясно сказано, что дух, находящийся на планете – а имеется в виду планета Меркурий, ведь поэт находится на круге Меркурия – «тонет в свете», то есть теряется в свете Солнца.

В другом месте поэмы Данте повторяет еще раз, что Марс находится рядом с Солнцем, располагавшимся в Овне, то есть – вблизи Овна.

Начнем с Солнца. Поэт находится на четвертом круге-сфере (то есть на Солнце) и сейчас перейдет на пятый круг-сферу, то есть на Марс. Вот как описано здесь Солнце: «НО СЛОВНО УГОЛЬ, ПЫШУЩИЙ ОГНЕМ, ГОСПОДСТВУЕТ НАД НИМ СВОИМ НАКАЛОМ, НЕОДОЛИМ В СИЯНИИ СВОЕМ, ТАК ПЛАМЕНЬ, НАС ОБВИВШИЙ ПОКРЫВАЛОМ, слабее будет в зримости, чем плоть, укрытая сейчас могильным валом… О Духа пламень истинный! Как он разросся вдруг, столь огнезарно ясно, что взгляд мой не стерпел и был сражен! … Что я поднялся, было несомненно, затем ЧТО ГЛУБЬ ЗВЕЗДЫ РАСКАЛЕНА, СМЕЯЛАСЬ РДЯНЕЙ, ЧЕМ ОБЫКНОВЕННО. Всем сердцем, речью, что во всех одна, СОЗДАТЕЛЮ СВЕРШИЛ Я ВСЕСОЖЖЕНЬЕ за то, что эта милость мне дана; еще в груди не кончилось горенье ТВОРИМОЙ ЖЕРТВЫ, как уже я знал, что ГОСПОДУ УГОДНО ПРИНОШЕНЬЕ; затем что сонм огней так ярко ал предстал мне в двух лучах, что, созерцая, "О ГЕЛИОС, КАК ДИВНО!" – я сказал» <Рай 14:52–57, 76–78, 85–96> [4], с. 434–436.

В переводе Илюшина: «Но словно в угль, в чьем чистый пламень дыме оброненный как будто таится, не ослепляя взблесками своими, яркое наше сиянье внедрится в тело, что ныне спит в земле сырой, но настанет день нам в него облачиться… О истый пламень Пресвятого Духа! Я сник невольно: пред ним оказалось земное чувство и слепо и глухо… Как то случилось, я не мог постичь, но зрел раскаленный смех звезды, который мнился мне БОЛЕ КРАСНЫМ, ЧЕМ ОБЫЧНО (оказывается, Данте и Беатриче уже поднялись на четвертое небо – к Марсу (на самом деле на пятое небо – здесь Илюшин ошибся, сбился со счету, см. номера кругов-планет выше – Авт.) – и упиваются КРАСНЫМ смехом этой звезды, – уточняет тут смысл Илюшин [3], с. 778 – Авт.). Сердцем и словом я в сии просторы слал милостивцу Богу благодарность, к нему вздымая жертвенные взоры. В груди не сгасла еще лучезарность ПЛАМЕННОЙ ЖЕРТВЫ, а уж знал я: встретил ЕЕ ГОСПОДЬ, С НЕЙ ЯВИВ СОЛИДАРНОСТЬ. И так багрян был, и настолько светел блеск двух лучей, что молвил я, ликуя: «О Гелиос, се чудо, благодетель!»» [3], с. 579–581.