Божественная любовь (СИ)

Горгулья приоткрыла веки и оскалилась еще сильнее. Бедняжка Орин заорала, вернее, заорала бы, если б Бэль не успела сунуть ей в рот кусок своего плаща, намотанный на руку. Каким-то чудом хрупкая принцесса, обвив ногами плетение плюща, даже умудрилась удержать свою спутницу от стремительного спуска из серии «полет без крыльев». Статуя с серыми, каменными, но при этом явно живыми, полными чуждой мысли, глазами, моргнула и снова замерла, уставившись вперед.

- О-о-yyy-ннн-а жжжживая, – простучали зубы горничной, едва освободились от кляпа. Девушка сделала попытку отползти куда угодно, лишь бы подальше от ожившего каменного ужаса, но Бэль держала крепко.

- Конечно, живая, она же горгулья, – отозвалась эльфийка, подтверждая то, что стало для нее самой очевидным только сейчас. Но при этом очень старалась, чтобы голос звучал уверенно, чуть ли не беспечно. – Не трусь, Орин, если она кого-то и захочет укусить, то не тебя. Ты же ее так расхвалила, ей жутко понравилось.

- Похвалила? – оторопело переспросила растерявшаяся девушка, не припоминая такого уникального момента.

- Да, для горгулий уродство высшая степень красоты, – процитировала Бэль выдержку из энциклопедии тварей, когда-то подаренной братом Эйраном, не столько развлекавшим, сколько стремившимся расширить кругозор кузины. Играть-то с детьми бог не очень умел. Девушка честно прочитала описания всех созданий, данных в книге, пусть внешность доброй половины из них тянула на первое место в конкурсе кошмаров.

- А она тревогу не поднимет? – немного успокоившись по поводу того, что немедленно расправы не предвидится, озаботилась несколько более долгосрочными перспективами служанка. Опасливое выражение нарисовалось на физиономии Орин, многозначительно поведшей головой в сторону горгульи.

- Нет, – скрупулезно покопавшись в эмоциональном настрое твари, ответила богиня. – Мы же из замка лезем, а не внутрь. Вот если бы наоборот, то она нас со стены уже скинула.

На этой утешительной ноте Бэль рассказ оборвала, не дойдя до в высшей степени интересного какому-нибудь кузену Энтиору описания процесса расправы над героическими штурмовиками. Когти, рога и зубы у горгульи были не только для «красоты». И пусть в мясной пище она не нуждалась, но эманации истерзанной жертвы насыщали каменного охранника не хуже живой плоти. Ну а пока не было врагов, горгулья спала вполглаза, да время от времени убивала взглядом случайных птиц, вознамерившихся пролететь над крепостной стеной. Так, семечки, но ей хватало.

Одним словом, испытывать терпение каменного стража девушки не стали. Осторожно цепляясь за удобный плющ, парочка спустилась к подножию стены. Короткими перебежками от одних маленьких (взрослому и не укрыться даже до пояса) кустиков к другим девушки устремились в туманный кисель, навстречу неизвестности. Очень быстро темные очертания замка пропали из виду. Пусть он и был совсем рядом, но влажная буро-фиолетовая взвесь укрывала реальность непроницаемой пеленой. Видно было лишь на метр-два вокруг, не более. Туман все более густел.

- Тогда понятно, почему плющ у стенки растет, – после пережитого стресса у горничной случился острый приступ словесного поноса. Она тарахтела, не замолкая ни на минутку, ладно хоть шепотком, а не в полный голос, чтоб уж точно из замка слыхать было. – Если по нему лезть, то точненько к горгулье в пасть попадешь. А куда мы бежим, Бэль?

- В лес, – коротко ответила эльфийка и замерла, прислушиваясь, стараясь вчувствоваться в окружающий мир, тонувший в густом неприятном даже на запах тумане. – Замок стоит почти на болотах, но недалеко есть лес. Я слышала разговор стражей. Нам нужно уйти подальше от замка, как можно дальше, пока стоит туман.

- А в какой стороне лес, мы правильно идем? – наивно переспросила Орин, доверяя туристическим талантам своей госпожи. Та могла заблудиться в городе, но, как говорили слуги в королевском замке, едва научившись ходить никогда не терялась в Садах Всех Миров, куда и взрослый-то бог без особой нужды сунуться побоится.

- Он там, я знаю, – спокойно указала вперед Мирабэль.

Пусть чистокровной эльфийкой она не была, да и лес этот на границе Мэссленда близ болот ничуть не должен был походить на образцово-показательные владения дивного народа, но деревья, какими бы они ни были, всегда остаются деревьями, кусты кустами, а трава травой. Бэль чувствовала ясно, как тепло солнца или свет луны, как ветер на коже, что лес, пусть странный, чуждый, незнакомый, находится именно в той стороне, куда она вела горничную. Надо было только дойти!

Спотыкаясь о камни, путаясь в комках свалявшейся травы или чавкая сапожками по грязи, под скрип мелких прыгучих тварей и далекие крики одинокой ночной птицы девушки шли вперед.

Справа раздался странный для пустоши звук игральных костей, перекатывающихся по столу. Сколько раз Бэль слышала его, когда играли братья. Но здесь, в Мэссленде, без привычного фона из звона бокалов, смеха и родных голосов, он показался неуместно-тревожным.