Божественное дитя

В духовной феерии мамули скрывались вещи куда более неприятные. Однажды Луи сильно встревожили аномальные сигналы, исходившие из мозжечка подобия вулкана, окруженного черными и зловонными рвами. В дымном кратере потрескивали, словно речевые угли, все бранные слова, которых Мадлен никогда в жизни не решилась бы произнести, все ужасы, в которых она не смела признаться самой себе. Сточная яма для ругательств, для мерзких мыслей! Луи с изумлением спрашивал себя, где могла мама нахвататься бранных слов, противных правилам приличия и строго-настрого запрещенных цензурой, подобные выражения были немыслимы в устах женщины и тем более матери! Но и это было еще не все: под грязными непристойностями таился невидимый для глаза опаляющий огонь. Луи почудились в нем зубовный скрежет вперемежку с рыданиями, похотливые стоны, вопли ужаса, отвратительные проклятия. За стеной пламени, казалось, творился шабаш ведьм, кружился хоровод чудовищ и химер. В этой сумятице чьи-то хриплые, страшные голоса взывали к смерти и обрекали на казнь, повторяя одно и то же имя, которое Луи вроде бы знал, но понять не мог. Он поразился тому, что эта помойная яма остается совершенно открытой, и побоялся представить себе, что произойдет с Мадлен, если накопившаяся грязь вдруг изольется наружу, загадив весь психический аппарат. Внезапно его зазнобило. Несмотря на все усилия, ему не удавалось пробиться сквозь клубы пара, вырывавшегося из колодца, не удавалось и расшифровать странные звуки. Какое счастье, что он отгорожен от этого злокозненного места горами плоти, мускулов и тканей! В конечном счете он отступился - мамуля имела право на свои тайники, даже если в них не было ничего, кроме нечистот. Опасаясь открыть и другие сумеречные области, Луи отложил в сторону свой бинокль, как надоевшую игрушку.

* * *

Очень скоро он полностью подпал под очарование еще одного сюрприза. На волне всеобщей эйфории группа японских ученых, друзей и поклонников младенца, преподнесла ему в подарок голографический аппарат, с помощью которого можно было проецировать движущиеся картинки на стенки матки. Отныне Восхитительный Цыпленок принимал на дому весь мир, опровергнув тем самым предсказание Бога, будто бы никогда ему не увидеть закат солнца или цветок! Он вызывал в свое жилище Альпы, океан, растения, тропические леса, разнообразных насекомых - бродил среди муравейников, а вокруг него порхали бабочки, и пчела садилась ему на нос. В доме его щебетали птицы - картинка была озвученной, - которые что-то склевывали у него на макушке или чистили перышки, устроившись на плече. К нему томно ластилась кошка, у ног лежал спаниель, на него и сквозь него прыгала пантера, скорпион кусал его за пятку. Это было неслыханное чудо: он наслаждался всем, ни к чему не притрагиваясь, ибо был надежно укрыт от любого прикосновения, нечистого по сути своей. Каждый день на стенах его пещеры возникал богатейший зверинец, словно бы сам Ной пожелал представить ему всех обитателей своего ковчега.

Луи жонглировал солнцем, видя, как оно поднимается утром по левую руку, а вечером заходит по правую. Он толкал плечом планеты, спал с Луной под подушкой, горстями вычерпывал из Млечного Пути звезды, яркой пылью осыпавшиеся ему на кожу. Разместив на ладони целую деревню со всеми жителями, он другой рукой низвергал грозу с ливнем - и хоть солнце его не грело, а дождь не мочил, прохожие и зверье дружно бросались под укрытие, спасаясь от воды и ветра.