Божественное дитя

Музыкальное поветрие охватило постепенно все слои общества на всем земном шаре: министры и президенты взяли за правило встречать друг друга пением, а полицейские допрашивали задержанных речитативом. Крутые парни в кожаных куртках заливались соловьями, словно кастраты, ибо каждый считал своим долгом служить общему делу, - весь мир точно преобразился в громадные подмостки для музыкальной комедии. Любая беседа превращалась в оперный дуэт. На улицах вовсю торговали нотами двух- или трехминутных экзерсисов, предназначенных Тому, кто наверху. Великие дирижеры и исполнители денно и нощно давали незабываемые концерты, превосходившие все слышанное прежде по пышности и великолепию, - очарованная публика преклоняла колени, плакала от радости. Не может быть, чтобы Бог устоял перед таким мастерством! Вернись же, послушай, как это прекрасно. Музыканты кончали жизнь самоубийством из-за одной фальшивой ноты, из-за крохотной ошибки в темпе, из-за случайного сбоя. Просто хорошее исполнение никому было не нужно требовалось по меньшей мере виртуозное. Эти нескончаемые восторги преобразили жизнь: каждый отдавал предпочтение музыке во всем, жертвуя ей своими обязанностями супруга, отца, гражданина. И поскольку волшебство это появилось на свет благодаря нашему общему Отцу, Вселенную захлестнула волна любви к Нему.

Только атеисты и вольнодумцы возвышали голос против постоянного грохота: нам на смену идут поколения глухих и все это делается во имя самой чудовищной по обскурантизму цели - возвращения Бога на землю! Да вам следовало бы рукоплескать Его уходу. Луи из Своего убежища (не забудем, что Он тоже имел право именоваться с большой буквы!), будучи не в силах сдержать раздражения против этой невесть откуда взявшейся страстишки к божественному, равно как и избавиться от навязчивой идеи приютить у Себя Люсию, подливал масла в огонь, восклицая:

- Он ушел? Тем лучше - Я же остался! Его время прошло, Он узурпатор.

Но никакие доводы не действовали на безумцев - вынь да положъ им Бога прямо сейчас, будто шоколадку к чашечке кофе. Только Он мог быть порукой, что существование - это не мираж, что злокозненный дух не введет в обман наши чувства. Однако Всемогущий оставался глух к мольбам - казалось, легче было растрогать гору, чем Его. Напрасно неистовые фанатики бросались в кратеры действующих вулканов, чтобы их затем подбросило как можно ближе к Нему, - ничем Его было не пронять.

Один диск-жокей из Гамбурга выдвинул новую идею: а вдруг Господь, утомленный мессами, ораториями и мотетами, преклонит ухо Свое к джазу, року, рэпу? Вдруг ему захочется свежатинки? Немедленно все поп-группы, какие только существовали на земном шаре, ревностно включились в общее дело. Тут началась немыслимая какофония: поскольку во всех дискотеках двери были распахнуты настежь, чтобы Он не упустил ни единого звука, заснуть в городах стало просто невозможно. Даже в деревне уже нельзя было укрыться от шума, проникавшего в самые уединенные домишки. Планета испускала звуковые волны такой интенсивности, что не выдержала даже Солнечная система; старые звезды обратились в бегство, и многие из них в ужасе сорвались в Млечный Путь, словно жемчуг с порванной нитки. Этот гул довел до остервенения наших меньших братьев, которые и без того осиротели из-за ухода Великого Хранителя: обезумевшие куры, лягушки, ослы, коровы кудахтали, квакали, ревели, мычали, задрав головы к небу. Но хуже всего было с собаками: эти лаяли хором, не обращая внимания на побои, а когда их пристреливали, отдавали Богу душу с лаем. Хозяева же, одурев от непрестанного тявканья, начинали, в свою очередь, лаять после гибели любимого пса, и приходилось надевать на них намордник. Вслед за тем музыкальные инструменты принялись играть сами по себе, наяривая одну и ту же песню. Владельцы заставляли их умолкнуть ударами молотка, потом, обливаясь слезами при мысли о горькой утрате, заказывали новые - порой гигантских размеров.

О, какими далекими казались теперь чистые музыкальные веяния первых дней! Неумолчный гвалт переполошил даже мертвых: некоторые покойники, решив, что пришел день Страшного Суда, восстали из могил, держа в руках оболочку своей старой кожи, дабы в ней явилось новое тело, обладающее тремя свойствами вечности - красотой, неуязвимостью и грацией. Их попросили набраться терпения и вернуться в землю.