Божественное вмешательство (СИ)

— С вами так никто не посмеет поступить. Не дам!

Глава 11

От автора

Этот роман альтернативно-исторический. Мало кто сведущ в событиях описываемой эпохи. Да и кого интересует история кельтских племен, когда племена Цизальпинской Галлии уже как два тысячелетия назад полностью ассимилировали с той нацией, которую мы сейчас называем римлянами? Все же полагаю, что будет нелишним поведать читателю о лигурах. К сто семьдесят шестому году до нашей эры лигуры овладели Бононией и Мутиной, то есть городами, принадлежащими в описываемое время бойям.

Покорив бойев и инсубров, римлянам так и не удалось справиться с западными лигурийскими племенами, жившими в генуэзских Апеннинах и приморских Альпах. Их покорение произошло гораздо позже. Поэтому, если боги действительно благосклонны к нашему герою, то без покорения лигуров о расцвете союза кельтских племен в Цизальпинской Галлии не может быть и речи.

Конечно же, Алексей об этом ничего не знал и действовал частью по наитию. И если решение лигурийского вопроса важно с точки зрения отдаленного будущего кельтских племен, то задача создания государства кельтов практически, если вспомнить их историю, неразрешима.

Вот что писали о кельтах древние историки. Для свободных кельтов, говорит Цицерон, считалось постыдным возделывать землю собственными руками. Земледелию они предпочитали пастушеский образ жизни и даже на плодородных равнинах реки По занимались преимущественно разведением свиней, мясом которых питались и вместе с которыми проводили дни и ночи в дубовых рощах.

Они не знали привязанности к родной пашне, которая свойственна италикам и германцам; напротив того, они любили селиться в городах и местечках, которые стали у них разрастаться и приобретать значение, как кажется, ранее, чем в Италии.

Их гражданское устройство было несовершенно; не только их национальное единство имело лишь слабую внутреннюю связь — что, впрочем, можно заметить у всех народов в начале их развития, — но даже в их отдельных общинах не было единодушия и твердо организованной системы управления, не было серьезного духа гражданственности и последовательных стремлений к какой-нибудь определенной цели.

Они подчинялись только военной организации, которая, благодаря узам дисциплины, освобождает от тяжелого труда владеть самим собой.

"Выдающиеся особенности кельтской расы, — говорит ее историк Тьерри, — заключаются в личной храбрости, которой она превосходит все народы, в открытом, стремительном, доступном для всякого впечатления темпераменте, в больших умственных способностях, но вместе с тем в чрезвычайной живости, в недостатке выдержки, в отвращении к дисциплине и порядку, в хвастливости и нескончаемых раздорах, порождаемых безграничным тщеславием".

Почти то же говорит в немногих словах Катон Старший: "Двум вещам кельты придают особую цену — уменью сражаться и уменью красно говорить". Такие свойства хороших солдат и вместе с тем плохих граждан служат объяснением для того исторического факта, что кельты потрясли немало государств, но сами не основали ни одного.

Всюду, где мы встречаемся с ними, они всегда готовы двинуться с места, то есть, выступить в поход, всегда отдают предпочтение перед земельною собственностью движимости и, главным образом золоту, всегда занимаются военным делом как правильно организованным разбойничеством или даже как ремеслом за условную плату и притом так успешно, что даже римский историк Саллюстий признавал превосходство кельтов в военном деле над римлянами.

Судя по их изображениям и дошедшим до нас рассказам, это были настоящие ландскнехты древних времен. Некоторые черты напоминают средневековое рыцарство, в особенности, незнакомая ни римлянам, ни грекам привычка к поединкам.

Не только на войне они имели обыкновение вызывать словами и телодвижениями врага на единоборство, но и в мирное время они бились между собою на жизнь и на смерть, одевшись в блестящие военные доспехи. Само собой разумеется, что за этим следовали попойки. Таким образом, постоянно сражаясь и совершая так называемые геройские подвиги то под собственным, то под чужим знаменем, они вели бродячий солдатский образ жизни, благодаря которому рассеялись на всем пространстве от Ирландии и Испании до Малой Азии; но все, что они совершали, расплывалось, как весенний снег, и они нигде не основали большого государства, нигде не создали своей собственной культуры.

* * *

Человек предполагает, а Бог располагает — верно люди говорят. Я вот полагал, что как только стану бренном инсубров, так пойду с армией на земли лигуров. Если Геную и не возьму, то контрибуцию получу изрядную. А вышло все иначе.

После трех дней гуляний по поводу моей коронации явился Артоген и сказал прямо:

— Завтра я ухожу в Иллирию, — молчу в ответ. Смотрю удивленно, мол, что же ты слово свое не держишь? Он правильно истолковал мое молчание. — Инсубры приняли тебя своим бренном. Нескоро ты теперь сможешь покинуть Мельпум. Я обещал тебе покорить лигуров. Сколько мне ждать? Мельпуму не прокормить воинов, что стоят лагерем у стен.