Божественное вмешательство (СИ)

— Ты видно успел уже перекусить, друг мой, — смеюсь, наблюдая, как вытягивается лицо Вуделя. — Это хорошо. Снимаем лагерь, идем к городу.

Замечаю, как скалится Сатунг, поднося к губам карникс. Дудка издает сигнал тревоги. Теперь наш лагерь напоминает разворошенный муравейник.

После недолгих сборов идем к городу, мой конь всхрапывает, рвется вперед, норовя перейти с шага в галоп. Делюсь с Вуделем выводами:

— Чудо волнуется, обычно он так себя ведет перед битвой. Уж не решили ли туски дать нам бой? — говорю и ловлю себя на мысли, что не может этого быть. Никогда Мариус не решился бы на такое. А, может, он сам в беде?

— Мой тоже уши прижимает. Быть драке! Эй, Гартинг, скачи к Бононии, посмотри что там!

Его компаньон тут же пускает коня в галоп и мчится к городу. Даю команду остановиться и строиться в боевой порядок. Кавалерия, растянувшись метров на пятьсот, медленно движется к Фельсине. Пехота все равно отстает. "Черт бы побрал эти бугры!"

Наконец вернулся Гартинг. Осадив взмыленного коня, открывает рот, а сказать ничего не может. Смотрю в его ошалелые глаза, понимаю, что предчувствие меня не обмануло. Наконец, справившись с волнением, Гартинг хрипит:

— Бононию атакуют!

— Кто? — в один голос спрашиваем с Вуделем.

Гартинг разводит руками, мол, а кто его знает...

Идем дальше. Наконец, взобравшись на вершину очередного холма, видим город и атакующих его воинов. Их много, очень много. Лезут на стены. С другой стороны, много — это относительно, ну, тысяч двадцать, может. Не взять им город, тусков там тоже немало. Показываю Гартингу на другой холм прямо напротив западных ворот.

— Скачи к Хоэлю, передай, что пехота должна занять вот тот холм, — сам направляю кавалерию на равнину, раскинувшуюся южнее города.

Рыцари развернули коней, и поскакали в долину, издавая при этом очень много шума. Неизвестный противник настолько увлекся атакой на город, что, похоже, до сих пор не заметил нас. Нет, я ошибся! Не принимавший участия в атаке отряд стал строиться напротив нас в фалангу.

"Греки? Может быть. Разберемся", — командую атаку и скачу навстречу врагу. Чувствую впрыск адреналина, покрепче сжимаю копье. Вудель машет мне рукой и со своими людьми уходит вперед. Решил позаботиться о моей безопасности. Конная лава вытягивается в клин. И снова я вижу ужас в стремительно приближающихся глазах солдат, что замерли в ожидании нашего удара.

Мои современники, те, что остались на Земле, не смогут себе представить, с какой скоростью удар бронированной конницы способен полностью уничтожить такой многотысячный отряд. Мне даже не пришлось вступить в бой.

Разворачиваю Чудо. Затоптанные гоплиты поднимаются с земли и, будь у них хороший предводитель, может быть, они сумели бы уйти. Кельты, обнажив мечи, сгоняют выживших после атаки в толпу. Оказывающих сопротивление рубят без пощады.

Атакующие город воины, заметив нового противника, откатились от стен. Похоже, мы разбили их элитный отряд. Те, что бегут от стен, получая в спины пила, выглядят дикарями. Эти воины, одетые в волчьи и медвежьи шкуры, не брезгуют воевать с дубинами.

Слышу вой буцин. Туски выходят за ворота. И Хоэль решил вступить в бой. Его солдаты медленно идут к городу, постукивая древками копий о щиты.

Мелкие очаги сопротивления гасятся объединенными силами кельтов и тусков почти мгновенно.

Этрусская ала (около 500 всадников), впрочем, они очень бы удивились, узнав, что я так назвал их конный отряд, вышла из города и рысью направилась в мою сторону. Заметив верховых тусков, многие из моих дружинников бросили убивать "греков" и присоединились к телохранителям бренна. Напрасно они волновались, во главе алы я разглядел золоченые доспехи Мариуса Мастамы. Сам он закричал, едва увидел меня:

— Аве, Алексиус! Аве, Бренн!

Машу в ответ рукой. Еду навстречу.

— Аве, легат!

В ответ слышу короткое:

— Мы с тобой, — чуть позже, тихо: — Спасибо за помощь.

Вдвоем с легатом Мариусом едем к пленным "грекам". Глаза побежденных уже не горят огнем. В равнодушных взглядах — обреченность и пустота.

Мариус спешился, подошел к пленным и быстро затараторил, как мне показалось, на греческом. Ему ответили. То один, то другой пленник бросали буквально пару фраз. Боги покинули меня, я ни слова не понимаю! Может, это и к лучшему.

Мариус выяснил, что на Фельсину напал царь иллирийцев-ардиенов Аерест, решивший поквитаться с Артогеном за поход в Иллирию трехлетней давности. А фаланга — это македонские наемники, ушедшие от Диметрия. Будто эпирский Пирр разбил его и прогнал из Македонии. Сам Аерест погиб во время атаки моих всадников. Он тогда был вместе с наемниками. Прежде, чем напасть на Фельсину, ардиены захватили Атрию, легко уничтожив этрусский манипул, стоящий в городе.

Вечером мы с Мариусом занялись написанием посланий одному и тому же человеку — отцу Мариуса, консулу-соправителю Этрурии. Мариус корпел над личным посланием, а я его все время отвлекал, спрашивая по делу, пытаясь понять, каков он, Мастама-старший, как человек.