Божественные «кошмары», или Живая легенда

К слову сказать, это действовало не только как оборонительное оружие, но вдобавок повышало вес мага в обществе. Очень многие мужчины Мэссленда завидовали богу, обзаведшемуся такими знакомствами. Элия — красавица из далекого и грозного Лоуленда — казалась кавалерам куда привлекательнее местных богинь, может быть, исключительно потому, что являлась легендарной принцессой легендарного Лоуленда, слухи о котором щедро питали сплетников Мэссленда. Словом, Эйран — сын короля Лимбера и мэсслендец в одном лице — стал новой модой сезона при дворе.

Именно туда он и перенесся для того, дабы начать решение задачки, подкинутой родственниками. Чтобы подчеркнуть лоулендское происхождение, черно-рыжий бог поступал просто — он одевался в стиле родины своего отца. Но вот досада, какое бы новшество принц не демонстрировал при дворе, буквально в считанные дни его тут же копировала добрая треть щеголей Мэссленда(,) и вся оригинальность внешности сходила на 'нет'. К примеру, стоило Эйрану выстричь на виске магический символ огня, как прически модников запестрели самыми разными значками и рисунками, выбриваемыми по всему периметру головы. Мэссленд ни в чем не знал удержу!

Вот и сейчас, надев приталенный темно-красный с зеленым шитьем камзол, застегнутый на тонкие цепочки плоского плетения, маг гадал, что из этого нововведения способны сотворить повернутые на оригинальности пижоны. Вериги? Кольчуги? Наращенную по всему телу чешую?

Усмехнувшись про себя, Эйран Из Черной Башни, ныне звавшийся Эйраном Лоулендским, поднял серебряный бокал с одним деликатесным настоем омерзительно-бурого цвета, вкусом ржавчины и запахом жженой резины. Осушив его до дна, бог выждал несколько секунд, пока успокоится желудок, и прислушался к резко обострившимся ощущениям. Мир, и без того пронзительно-четкий и яркий, блиставший миллионом оттенков запахов, красок, звуков даже не снившихся смертным, засиял с утроенной силой. Чувства бога легко воспринимали и анализировали каждую из мельчайших деталей многослойной реальности, не перегружая сознание. Позднее, спустя ровно десять дней, за такую стимуляцию организма придется заплатить несколькими часами ничем не излечимой головной боли, но Эйран готов был принести эту жертву. Ему было необходимо не упустить ни малейшей детали происходящего.

Принц уничтожил бокал с остатками напитка, успевшими окислиться на воздухе до состояния яда, смертельного для не слишком выносливого божества, привел в действие постоянное заклятье телепортации и оказался на площадке перед королевским замком Мэссленда.

Сооружение сие без сомнения производило не менее грандиозное впечатление, чем Лоулендское, но на иной лад. Огромный массив, сотворенный из жидкого живого камня, способного менять форму, цвет, температуру и даже размер по желанию повелителя — короля Мэссленда, соединенного с ним магическими узами, на сей раз походил одновременно на бредовый сон футуриста, ядерный гриб и перевернутый торт, испеченный на именины вампира. Здание, расширяющееся от фундамента до кривых, саблеобразных шпилей, переливалось от темно-синего до цвета пурпура с избытком черных тонов. Вместо именинных свечек то загорались, то затухали многочисленные окна, а химеры переползали с места на место, щерили зубастые пасти, взрыкивали, ухали или злобно зыркали красными глазищами.

— Мило, — задумчиво кивнул Эйран, оценивая метаморфозы, произошедшие со времени его последнего визита. Тогда замок был точной, увеличенной в несколько раз, копией дворца Светлых Дивных эльфов.

Бог шагнул к гигантским дверям — переплетению змей, шипов, драконов и других, весьма омерзительных с виду тварей. Сапоги зазвенели от соприкосновения с темным металлом двора, вплетаясь в перестук, выбиваемый обувью других гостей, прогуливающихся в округе. Эйран коснулся кольца из свернувшегося хвоста рептилии. Та лениво скосила на посетителя желтый глаз с вертикальным зрачком, и створки бесшумно, издеваясь над законами жанра, распахнулись.

Ходили слухи, что, прикасаясь к дверям, любой посетитель замка, хочет он того или нет, сообщает о своих намерениях больше, чем способен выдать в самой приватной беседе. И если замку придется не по нраву настрой гостя, тот может никогда не войти внутрь или, напротив, навеки сгинуть в его глубинах; впрочем, такие же слухи, насколько знал Эйран, ходили и о коридорах лоулендского замка. Но насколько они были правдивы, не смог бы сказать никто, ведь камень на то и камень, чтобы не трепаться о своих намерениях. Однако многочисленной стражи у Мэсслендского замка не было, впрочем, лоулендская охрана, как доходчиво объяснили магу родственники, по большей части защищала гостей от опасностей замка, а не наоборот, государь же Мэссленда Млэдиор просто не желал тратить время и ресурсы на такие пустяки. Хватило глупости вляпаться, выпутывайся самостоятельно, выживешь — молодец, а нет — подыхай, нация здоровее будет.