Божественный яд (СИ)

А Ида не боялась совсем. Просто так, без какого-либо повода. И Маран ловил себя на непривычно остром и неожиданно сильном желании это доверие оправдать. Как угодно, как потребуется, как она захочет. А пока она сама ничего не просит… Доставить женщине наслаждение — тоже в какой-то мере оправдать её доверие. И не имеет значения, что взамен он получит ничуть не меньше удовольствия, слушая, как она стонет его имя, и видя, как отзывается на каждое прикосновение. И — да, вновь слепо и полностью доверяет, отдаваясь без остатка.

ГЛАВА 12. Искусство дозировки

Кто битым жизнью был, тот большего добьётся,

Пуд соли съевший выше ценит мёд.

Кто слёзы лил, тот веселей смеётся,

Кто умирал, тот знает, что живёт.

Омар Хайям

Нежась в объятьях Марана и потихоньку приходя в себя, Идана думала о двух вещах. Во-первых, молва о любовниках-илаатах не врала, и как минимум данный конкретный илаат соответствовал ей в полной мере. И в это сложно было поверить, потому что слухи обычно далеко отстояли от действительности, но не верить, испытав на себе, тем более не получалось. А во-вторых, называть свой прежний опыт близости после всего того, что довелось испытать сейчас, опытом было даже почти стыдно. Это как равнять любимое пирожное с куском чёрствого и слегка заплесневелого хлеба: вроде бы всё — еда, и в иной ситуации даже такой хлеб почтёшь за благо, но… Но.

И как бы ни сложилась её дальнейшая жизнь, о том, что решилась сегодня сюда прийти, она ни за что не пожалеет.

И про ногу она зря переживала. Если Маран вообще обратил на неё внимание, то никак этого не показал и вряд ли всерьёз обеспокоился.

— А я, между прочим, шла к тебе, чтобы поговорить, — негромко заметила Ида, задумчиво поглаживая кончиками пальцев часть узора на груди мужчины. Шрамы были неожиданно приятными на ощупь, гладкими и плотными, и пальцы ощущали рисунок словно изящную резьбу.

Резьба по человеческому телу. Странное ощущение. Странные мысли…

— В самом деле? — усмехнулся Маран.

Он лежал на ковре, устроив голову и плечи на одной из подушек. Ещё одна оказалась под бедром и мешала, но не настолько, чтобы прямо сейчас двигаться и двигать Идану, которая удобно свернулась рядом, пристроив голову на его плече. Пена кудряшек стекала по плечу и щекотала лицо, но это ощущение ему нравилось.

Маран провёл кончиками пальцев вдоль позвоночника Иды и удовлетворённо отметил, как она глубоко вздохнула и слегка прогнулась ласковой кошкой, несмотря на негу и разморенность. И продолжил задумчиво:

— Ты надела чоли, который считаешь очень неприличным, и такое бельё, но шла поговорить. Конечно.

— Язва, — печально вздохнула Идана, ленясь шевелиться даже для того, чтобы возмущённо ткнуть его кулаком в бок. — Вылитый ?абан. Вы-ли-тый!

— Рабан… твой старший брат, кажется?

— Средний. Хорошо, я шла и поговорить тоже, такой вариант тебя устроит?

— О чём же?

— О тебе. Это ведь ужасно любопытно, хоть я и не люблю историю. Как так вышло?

— Не помню. Правда не помню, — уточнил он, ощутив, как напряглась под рукой Ида. — Последние несколько лет моей жизни помнятся обрывками, и я сам бы хотел понять почему. Пока ничего не помогает, но лекарь душ обнадёжил, что воспоминания могут восстановиться сами.

— Совсем не помнишь? — грустно вздохнула Идана. — Наверное, это трудно…

— Я помню всё остальное, так что трудно не это. Я чувствую, что забыл нечто очень важное, и никак не могу от этого отвлечься. И детали, которые меня беспокоят, складываются в странную картину, которую я не могу понять.

— Расскажи? — предложила Идана, подняв на него заинтересованный взгляд. — Мне обычно помогает высказать все затруднения кому-то. Обычно в процессе находится решение.

Маран несколько мгновений поколебался, но решил, что беды от этого не будет, и принялся перечислять.

— Для начала боги. Я точно знаю, что в моё время они отвечали на призывы, они были реальны, теперь же эти слова вызывают насмешку. Я понимаю почему, но также я помню богов, и это не фантазия. Дальше. Первым делом, получив доступ к лаборатории, я приготовил зелье, которое было мне нужно, но я понятия не имею, что оно делает, и в литературе его тоже нет. Я знаю, что оно называется «Блудная тень», но смутно понимаю, что именно оно должно делать. Я бы предположил, что это какой-то лёгкий наркотик, потому что в нём есть компоненты, воздействующие на разум, но зачем он мне — я не знаю. Меня беспокоит убийство Эрмы и поведение Кутума. Не потому, что всё это зацепило меня сейчас и может обернуться проблемами, если Владыка не согласится помиловать, а потому, что это… важно. Важно, почему Кутум так меня ненавидит, хотя мы почти не знакомы. Я пробую разные практики, но пока ни одна не принесла результатов. И всё это никак не складывается в общую картину.