Божественный театр

Предыдущий комик, Дони Кот, получив письмо от «мецената», освободил место в труппе вовремя и с великой радостью. Монтальватцы на такую удачу надеялись, но не слишком – поэт вполне мог оказаться охотником за универсусом, не вычисленным до сих пор магом, и попросту проигнорировать плывущее в руки «счастье». Но он таки оказался поэтом, и за дальнейшую судьбу его беспокоиться не следовало. Издание сборника стихов и материальная поддержка Дони были обеспечены.

Проситься на освободившееся место квейтанскому разведчику не пришлось. Папаша Муниц «нашел» его сам, на что, собственно говоря, Кароль и рассчитывал, три дня подряд разыгрывая комические представления в трактире, перед старым другом антрепренера.

Приведен в театр хозяином – уже меньше подозрений…

Хотя соперники и так, похоже, дремали. Никто не бросал на нового комика настороженных взглядов и не следил ревниво за тем, что именно и с какой целью берет он в руки. Никто не проявлял и усиленного внимания к театральному реквизиту и чужим вещам. Как будто все уже давно всё обшарили, ничего не нашли и ждали теперь счастливого случая. Как надлежало ждать его и самому капитану. По каковой причине он тоже не усердствовал в поисках, а занимался, в основном, тем, что пытался найти подход к Папаше Муницу. Со всеми остальными уже успел сойтись коротко, даже Кобра начала ему улыбаться, а вот Дракон…

Старик был на редкость недоверчив и подозрителен. Свой личный фургон запирал на три замка. Сундучок с самым ценным имуществом, где хранились заодно театральные сборы, всегда держал при себе. И капитан Хиббит сильно сомневался в том, что кому-то из соперников хоть раз удалось сунуть туда нос. Замки для магов, конечно, не преграда, фургон еще можно осмотреть, пока хозяин спит в гостинице или следит за спектаклем. Но сундучок… Находясь под постоянным присмотром – если не самого Дракона, то его жены, он был, пожалуй, единственным местом, где неуловимый универсус мог оставаться вне досягаемости.

Приручить старого Дракона, то бишь втереться к нему в доверие настолько, чтобы получить возможность заглянуть в сундучок, казалось делом нелегким. Практически подвигом. И времени, похоже, требовало немало. Но капитана никто не торопил. Поэтому рискованных попыток забраться куда не следует он пока не предпринимал, ненавязчиво обхаживал старика и комедианствовал с легким сердцем. Испытывая нешуточное желание сделать из убогого балагана настоящий театр…

Соперники меж тем дремали не все.

* * *

Вечернее представление «Красоток из Дангина» было уже отыграно и на тихий Байем сошла упоительно теплая и светлая двулунная ночь, когда в некоем мире, весьма далеком от королевства Нибур и самой Ниамеи, встрепенулся вдруг и повернул голову к хозяину огромный вещий ворон.

– Р-Раскель, – каркнул он с насеста, вбитого в землю перед шатром.

В этом далеком мире был день, и хозяин, смуглый горбоносый старик с длинными седыми кудрями, сидел у входа в шатер на деревянном табурете, покуривая трубку и задумчиво перебирая страницы лежавшей на коленях старинной книги. Глаз на ворона он не поднял, лишь, вынув трубку изо рта, бесстрастно уронил:

– Слушаю.

Вещая птица вытянула шею и внезапно заговорила иначе, голосом молодым и звонким, ничуть не похожим на воронье карканье:

– Баро шэро, Раскель приветствует тебя.

– И я приветствую тебя, чаво, – ответил старик.

– В добром ли ты здравии, отец?

– В добром, благодарю.

– Это хорошо. Мне нужен твой совет.

Старик оторвался от книги. Поднял голову, окинул отстраненным взглядом просторную зеленую долину перед собой, раскинутые в ней пестрые шатры, пасущихся в отдалении лошадей и убеленные снегом горные вершины на горизонте.

– Слушаю, сынок.

– Вокруг Налачи Бахт в последнее время творится неладное, отец. Боюсь, мы можем ее потерять.

– Не бойся. Что именно неладное?

– Я чую постоянное присутствие тех странных людей, которые хотели выкупить ее у нас. Дыхание чужой магии…

– Об этом ты уже говорил.

– Да. И беспокоит меня другое. В театре появился новый актер. Он мне не нравится.

– Он тоже маг?

– Как будто нет.

– Тогда в чем причина?

– В его… глазах, отец. У него взгляд, как… у кого-нибудь из наших, собравшегося по цыганскому делу.

– И это все?

– Все. Но мне он не нравится. Ты знаешь, я всегда чувствую опасность.

– Думаешь, этот гаджё тоже ищет Налачи Бахт?

– Вроде бы нет. И все же мне стало тревожно за нее.

– Погоди…

Старик несколько раз пыхнул трубкой, размышляя. Потом сказал:

– Доверимся твоему чутью, сынок. Действуй… бери все в свои руки. Как обычно.

– Хорошо, – с явным облегчением отозвался молодой аркан устами вещей птицы. – Мне вернуться потом обратно в табор? Или продать Налачи Бахт здесь, в Нибуре?

– Вернись в табор. Удачи тебе, Раскель.

– Спасибо, баро. И тебе удачи.

Вещий ворон умолк и нахохлился.

Вожак племени арканов снова принялся листать книгу.

Раскель в мире Ниамея взглянул на озаренные розовым и зеленоватым сиянием небеса, где неторопливо подбиралась к Факелу Львица.