Божественный театр

«Благородный отец» Титур Полдень. То же самое можно сказать и о нем. С виду – ленивый увалень, немолод, лысоват, расплывчат телом… и все же в нем чувствуется мастер-фехтовальщик. В движениях точен, в реакциях быстр, в разговорах благоразумно сдержан. Все видит, все замечает, несмотря на вечно сонное выражение лица. Всегда спокоен и добродушен, что свойственно уверенным в себе людям.

Пропажа шляпки его как будто совсем не взволновала, но по приказу Муница он охотно искал бы ее хоть до завтрашнего утра – не торопясь, с ленцой… Просто идеальная кандидатура на обе роли.

И, наконец, прима, красавица Фиалка. Самый загадочный персонаж. Молоденькая комедиантка с манерами знатной дамы. Это бы еще ничего, бывает… но при всей ее внешней открытости и благожелательности девица замкнута почище Пиви Птички. Ни слова о себе, даже ни одной общей фразы. При этом умеет увести разговор от своей персоны с поистине иезуитской ловкостью. Что для такого юного возраста по меньшей мере странно.

Хороша, как ангел, – стройная фигурка, правильные черты лица, фиалковые глаза, золотисто-русая копна волос. И неприступна, как богиня. Кароль вынужден был себе признаться, что и он, как все остальные актеры, отчего-то слегка робеет в присутствии сей нежной девы, хотя успел уже сделаться ее личным парикмахером. На густые волосы примы не налезал ни один парик, поэтому перед спектаклями их приходилось укладывать и пудрить, и Князь-Волчок справлялся с этой задачей лучше всех в труппе…

На досмотр личных вещей Фиалка реагировала в точности так, как и должна была – с видом оскорбленного, но вынужденного подчиниться грубой силе достоинства. Ничего неадекватного. Как и в реакции ее на пропажу шляпки.

Личность примы, честно говоря, ставила капитана Хиббита в некоторый тупик. Поскольку ей не подходила ни одна роль, кроме той, в которой она и выступала, – чертовски талантливой девочки из хорошей семьи, живущей лишь сценой и на сцене. И в то же время Фиалка порой казалась старше своих лет. Глубже и значительней, словно за внешностью девочки таились зрелый ум и немалый жизненный опыт. Поэтому исключить ее из списка возможных соперников он не мог. И оставалось гадать опять же – друг, враг?

Правда, одну маленькую слабость за ней он, кажется, все-таки заметил. Перехватил пару раз испытующий и печальный взгляд, украдкой устремленный на Ворона. Который хотя и отпускал частенько комплименты прекрасной приме, однако влюбленным в нее вовсе не казался.

Слабость вполне простительная. Фиалке – двадцать лет, Аглюс – остроумный и привлекательный, несмотря на «злодейскую» внешность, мужчина… Только вот замаскированным монтальватцем в таком случае девушку уже не сочтешь. Не стал бы мастер Абель заглядываться на Ворона.

Хотя… можно ли быть уверенным, что монтальватцы говорили правду и только правду? И что руководитель их поисковой группы – действительно мастер, а не мастерица?

Капитан Хиббит даже сплюнул в сердцах. На кой черт, спрашивается, такая таинственность? Кому помешало бы, знай он своего единственного помощника?… Сплюнул, тяжело вздохнул и вновь предался размышлениям.

Дорого он дал бы за возможность услышать, о чем беседуют сейчас дамы. Такие разные, такие все непростые и загадочные. Должны же они о чем-то говорить, едучи в одном фургоне и не имея других занятий?

* * *

Дамы между тем говорили… о любви.

Хотя, спроси кто у них, с чего вдруг зашла об этом речь, вряд ли они ответили бы. Поскольку никакого такого разговора заводить поначалу не собирались, а утешали Изу Стрелу, которая, едва фургон тронулся, снова принялась проливать горькие слезы.

Верней сказать, утешала ее одна Фиалка. Пиви, будучи уверена, что Иза горюет отнюдь не о шляпке, ей искренне сочувствовала – с одной стороны. А с другой – по этой же причине не могла найти нужных слов и больше вздыхала, чем говорила.

Катти же и вовсе помалкивала – у самой сердце вдруг оказалось не на месте.

Она впервые покидала так основательно и надолго родные края. Практически навсегда. Уже этого хватило бы, чтобы разволноваться… А ей к тому же пришла в голову неожиданная и пугающая мысль – что будет, если Имар вернется домой именно этим летом, раньше, чем бродячий театр доберется до Ювы и она обретет постоянный адрес? Где он будет ее искать? Тем более что постоянного места в Юве ей тоже никто не гарантировал – хозяйка книжной лавки вполне могла уже найти себе другую помощницу.

В какой-то миг Катти показалось даже, что она совершает большую глупость и лучше бы ей было остаться дома.

Но… что сделано, то сделано. Решение принято, путешествие началось. Вернись она сейчас, ее будут ждать одни насмешки. И одиночество еще более беспросветное – теперь, когда она узнала наконец, каково это, быть своей среди равных. И нашла друзей…