Божьи дела (сборник)

– Он любит тебя… – бормотал я, не находя, что тут еще можно прибавить…

44

Перешагнув трехступенчатый порог Божьего шатра, мы очутились в тенистой оливковой роще у подножия знаменитой горы Мориа (неповторимые очертания которой мне снились еще в пору «Спасения»).

Охваченный странным чувством, я медленно тронулся в путь по извилистой тропке, уходящей наверх.

Идти приходилось на ощупь – мой мальчик никак не желал слезать с рук, что, естественно, затрудняло восхождение.

Я чувствовал, как ему страшно и как он дрожит.

Я пытался его успокоить, но на все мои уговоры открыть глаза и перестать бояться он упрямо мотал головой и только с еще большим отчаянием жался ко мне.

Я жестоко страдал, раздираемый чувством вины, абсурдностью ситуации и собственной беспомощностью перед Абсурдом!

Так, шаг за шагом, я неуклонно приближался к развязке этой поистине драматической истории…

45

Достигнув вершины горы, я издалека узнал Исаака на жертвенном ложе, Авраама с подъятым ножом, а в небе над ними ангел парил…

46 Вместо эпилога

Я всегда свято верил в уникальность и неповторимость каждой человеческой судьбы.

Удивительным образом с малых лет меня не покидало ощущение избранности; а то, что со мною стряслось (и о чем в общих чертах рассказал), представлялось мне чем-то из ряда выходящим.

Но вот на спуске с горы я буквально нос к носу столкнулся с мужчиной примерно одних лет со мной и с маленьким мальчиком возраста Мити.

Какое-то время мужчина странно смотрел на меня и на Митю – как будто хотел нас о чем-то спросить и не решался.

– Вот!.. – воскликнул в сердцах незнакомец, неопределенно махнув рукой в направлении вершины.

– Да!.. – кивнул я в ответ, только чтобы не показаться невежливым.

Наконец, разминувшись на тесной тропе, мы с Митей продолжили спуск и уже через несколько метров повстречали еще идущих нам навстречу людей…

А потом – и еще…

И – еще…

Монологи для театра (из цикла «Разговоры с Богом»)

Лотерейный билет

Появляется очень плохо одетая женщина. В руках у нее лотерейный билет. Заметно, что она крайне огорчена.

Мы жили, подумай, чего не хватало?

Дети, слава Богу, большие и сами работают, и не жалуются, и ничего не просят.

Нам нашей пенсии на двоих – как говорится, проживем.

Квартиру почти уже выкупили, никому не должны.

Никому не должны – это главное.

И даже, скажу Тебе, стали копить на заграницу.

Когда это я могла хотя бы подумать про заграницу?..

По утрам просыпаюсь – от мыслей получаю удовольствие: дети-внуки здоровы, в гости приходят, по телефону звонят, с мужем не ссоримся…

Боже, чего еще нужно?..

Вздыхает.

Вообще, моя воля, ввела бы закон: чего-то имеешь – сиди уже!

Не проси и не требуй чего-то еще!

Повторяй, как молитву: довольна я, Господи, очень довольна, и больше, пожалуйста, ничего не посылай!..

На мгновение словно задумывается.

Все-таки женщина своим нутром всегда лучше мужчины почувствует, чего можно делать, а чего – да лучше бы застрелиться…

Вот: муж подарил мне на день рождения пушистую турецкую кофту, крепкие испанские духи и билет – ТОТО-ЛОТО…

Кофта мне душу согрела.

От духов голова закружилась, как в молодости бывало…

Но билет… хочешь верь, хочешь не верь – он меня сразу как будто обжег.

Только я до него дотронулась – так сразу и уронила.

Потом подняла – он опять улетел из рук.

Куда-то за старое кресло.

Мне стало не по себе.

Впрочем, всего на секунду.

Махнула рукой и тут же забыла.

Наверно, решила, билет и билет, да подумаешь, сколько их было…

Молчит.

Называется, после всего – не верь самой себе…

Молчит.

Ну конечно, сначала мы радовались: шутка ли – двадцать миллионов выиграли, пятьсот девяносто четыре тысячи триста пятьдесят восемь рублей шестьдесят шесть копеек!

Не украли там где-то, не потом добыли – с неба упали!

Я быстро хороший ужин сделала, пошла звонить детям.

Но муж удержал и ласково попросил никого не звать.

Мол, побудем вдвоем, как когда-то.

И обнял меня – нежно-нежно…

Давно, я подумала, так не дотрагивался…

Грустно улыбается.

Я запалила сорок свечей – столько мы прожили вместе!

Вкусно его накормила!

Потом мы гуляли вокруг нашего дома!

Потом пили чай с кофейным ликером и говорили о чудесах!

И так до самого утра – действительно, как когда-то!

Когда засыпали, он как бы сквозь сон попросил, по-хорошему, про миллион никому не рассказывать: ни чужим, ни соседям, ни тем более детям…

Мол, детей у нас четверо, говорит, двадцать миллионов разделить на четыре части – останется пшик…

То есть, говорит, никому ничего не достанется…

Улыбается грустно.

И тогда, и теперь не понимаю: почему на четыре?..

Детям – четыре части, и нам с мужем часть – пять?..