Божьи куклы

Он стоял перед распахнутым окном и думал о том, как странно сложилась его жизнь. В детстве он мечтал быть летчиком – его всегда тянуло в небо. Но мама отдала его в балетную школу, мечтая, чтобы сын стал таким же известным, как Нуреев или Барышников. Вначале во дворе и в школе над ним смеялись, и Северьян очень страдал. Потом он поставил матери условие: «Хочешь, чтобы я ходил в балетную школу, отдай меня и на карате, или я никуда больше не пойду». Мать долго сопротивлялась, но, видя упорство и решительность сына, сдалась и отвела его в спортзал. Так мальчик стал заниматься совершенно противоположными вещами: балетом и карате. Когда сверстники поняли, что он может за себя постоять, смеяться над ним перестали. Маленький, щуплый и стройный Северьян обладал несгибаемым упорством и крепкой хваткой. Победить его было почти невозможно – он сражался до конца. Одноклассницы поголовно влюбились в мальчика, какая-то незримая притягательная сила жила в нем. Гибкость и сила взаимно помогали ему и в карате, и в балете. Мастера хвалили его и прочили большое будущее. Когда перед ним встал выбор, мать настояла на балете и Академии хореографии. Северьян сдался, потому что очень любил мать, которая его и воспитала, работая сутками хирургической медсестрой в больнице. Отца он не знал, бабушек и дедушек у него не было. Про отца мать говорила неохотно, скупо отвечая сыну, что они не сошлись характерами и тот уехал на заработки куда-то на Север и с тех пор не объявлялся. Бабушка и дедушка его со стороны матери были геологами и пропали без вести в какой-то экспедиции задолго до рождения внука. Грузный и веселый сосед дядя Вася, который иногда помогал матери с хозяйственными делами и починкой старенькой «шестерки», не выглядел в его глазах настоящим мужчиной. Он рассказывал мальчику сальные анекдоты и сам же оглушительно смеялся над ними. Хотя он был неплохим человеком, Северьян его недолюбливал, подсознательно ревнуя мать к старому холостяку. Наверное, между ними что-то было, хотя точно он этого не знал.

Мальчик часто ездил на выступления, участвовал в конкурсах, и в шестнадцать лет его заметил известный балетмейстер. Он присудил ему победу и кубок и после его вручения подошел поздравить юного лауреата. Северьян был счастлив.

– У тебя большое будущее, друг мой, – заметил слащавым голосом балетмейстер. – Меня зовут Роман Кандаурский, ты, наверно, обо мне слышал?

– Да, – ответил мальчик с придыханием, глядя влюбленными глазами на всемирно известного человека. – Кто же о вас не слышал!

– Я думаю, что возьму тебя к себе в подтанцовку, мы репетируем сейчас «Щелкунчика», – покровительственно похлопал его по плечу тот. – Я сделаю из тебя звезду. У тебя интересное имя – Северьян Полунин. Думаю, что под этим именем тебя узнает весь мир. Как тебя зовут обычно – Север или Ян?

– Только Северьян, – ответил мальчик.

– Я буду звать тебя Север. Ты такой тонкий, холодный, прозрачный, как льдинка. Это имя тебе подходит. Надо отметить нашу встречу. Я приглашаю тебя в ресторан, а потом отвезу домой.

Мальчик счастливо кивнул головой и доверчиво пошел со своим кумиром, совершенно забыв о Тоне, которая ждала его на выходе. Мать же на этом конкурсе присутствовать не смогла – вызвали на внеплановую операцию в больницу.

В ресторане они засиделись. Роман много расспрашивал мальчика о его детстве, о том, как он стал заниматься балетом, о его семье. Он незаметно подпаивал его, смешивая различные алкогольные напитки. До этого ничего, кроме пива да шампанского на Новый год, Северьян не пробовал, но постеснялся признаться в этом и поэтому пил все, что балетмейстер ему наливал. Совсем скоро его развезло, и он заплетающимся языком произнес:

– Мне плохо, меня тошнит.

Роман отвел его в туалет, и там Северьяна вырвало.

Роман озабоченно вытер ему рот бумажным полотенцем и сказал:

– Друг мой, ты слишком много выпил. В твоем возрасте это нехорошо. Я думаю, что в таком виде ты не можешь показаться маме. Поехали ко мне домой, я дам тебе «Алкозельтцер» и напою чаем. А там либо ты придешь в себя и я отвезу тебя домой, либо ты позвонишь матери и скажешь, что остался ночевать у друга.

Он повел шатающегося мальчика к выходу, всучив по дороге официанту крупную купюру и кивнув:

– Сдачи не надо.

Официант понимающе усмехнулся. Господин Кандаурский был у них частым гостем.

Роман жил в старом доме на Арбате, расселив коммунальную квартиру и получив в результате шикарные апартаменты в небольшом старинном особнячке на третьем этаже. Вся квартира его была наполнена кричащей роскошью нувориша, не умеющего создавать стиль, а ценящего только стоимость вещи. У мальчика разбежались глаза. До этого он ни разу не бывал в подобных квартирах. Они с мамой жили в старой, облупленной, ветхой пятиэтажке, где все квартиры были меблированы недорогой польской, румынской и советской мебелью, добротной, но кондовой и невзрачной.

– Проходи, раздевайся, будь как дома, – пригласил Роман. – Ты что будешь – чай или кофе?

– Кофе, если можно, – робко попросил Северьян.

– Можно, – ответил тот и ушел на кухню.