Божьи куклы

– Ну что, Мария, давай, подходи. Мы на Рождество решили доброе дело сделать. Давай-ка усыновим детенышей. Выбирай. Мы с Карповной тоже возьмем. Это божье дело. Морозы грядут, завтра до минус тридцати обещают. Подохнут же…

Мария открыла рот, посмотрела на умоляющие глаза маленькой Верочки и вдруг, повинуясь бесшабашному импульсу, кивнула:

– Возьму. Этого. – Подхватила подкатившийся к ней серый комочек и тут же спрятала за пазуху – отогреть. Тот затих, немного пошебуршился под шарфом и довольно заурчал.

Кошка настороженно взглянула на людей и вопросительно мяукнула. Васильна нагнулась к ней и сказала:

– Не беспокойся, твои детки будут счастливы и в тепле. Их никто не обидит.

Подхватив оставшихся котят, Карповна с Верочкой, Васильна и Мария направились к дому. Кошка осталась сидеть на снегу одна, перед пластмассовой тарелкой с уже подледеневшей рыбой. Ей было одиноко и неуютно, она не понимала, зачем забрали ее детей. В ночном небе зажглась яркая Рождественская звезда, словно напоминая о празднике, чудесах и сказке. В окнах домов ярко и торжественно светились разноцветными огоньками наряженные елки, тени людей мелькали в туманной дымке занавесок. Верочка уже спала, радостно улыбаясь во сне своему новому маленькому другу, сопящему в кукольном домике на мягкой подстилке. Васильна тоже устроила своего нового постояльца с комфортом и теперь, довольная, пила на кухне чай с сушками, макая их в горячую жидкость. Мария… Мария сидела и смотрела на полосатого серого котенка, размышляя о том, как же его назвать, ведь это все равно что дать новую жизнь. Она просто боялась. А потом как-то вдруг сразу пришло в голову, что можно дать ему имя Зимбабве. Пусть будет Зимой. Или нет, Зямой. Кто его знает, мальчик он или девочка, но даже если и мальчик, Зяма вполне подходит. И вовсе это слово не тягучее, не ехидное, а наоборот, теплое, немного смешное и какое-то детское.

Что-то странно и тоскливо толкалось Марии в грудь. Она задумалась, отогнала пришедшую в голову мысль, потом подошла и взглянула на градусник. Схватив с вешалки пальто, в одних тапках на босу ногу сбежала по лестнице и, приоткрыв дверь подъезда, позвала:

– Кис-кис-кис!

– Мяу? – раздалось неподалеку.

– Ладно уж, пойдем. Рождество же, – произнесла Мария и пошире распахнула дверь. – Давай побыстрее, холодно.

Кошка осторожно и неторопливо, словно не веря происходящему, проскользнула в подъезд и остановилась, вопросительно глядя на женщину.

– Поднимайся, – сказала Мария.

В квартире животное первым делом кинулось к своему детищу и, удостоверившись, что с малышом все хорошо, облизала его, а потом расслабилась и замурлыкала.

Мария налила ей в блюдечко молока и достала пакетик с купленным сегодня кормом. Неожиданный звонок в дверь заставил ее вздрогнуть.

– Кто там? – Не дожидаясь ответа, она распахнула дверь. – Олежка?

На пороге стоял улыбающийся муж.

– Не ожидала? Я решил сделать тебе сюрприз, но, похоже, у меня их будет для тебя целых два.

Он распахнул полы пальто и достал оттуда котенка.

– Вот, подобрал. Я же помню, как ты трепетно относишься ко всякой живности, а на улице мороз. Я решил, что на Рождество это будет хорошим подарком. Как назовешь?

Мария расхохоталась и обняла мужа.

– Проходи, – выдавила она, смеясь. – Боюсь, у меня для тебя тоже есть два рождественских сюрприза. Да еще каких!

О-zero

Так тихо… Над озером стелется белесоватой кисеей туман, в воде плещется рыба, или, может быть, это только ветерок гонит волны к берегу, и они бьются о полуразрушенные, давно сгнившие деревянные мостки… Вдали вырисовывается упругим горбом остров, похожий на спину большой доисторической рыбы или мифического чудища Несси, застрявшего в мелковатой водице, да так и уснувшего, выставив чешую-деревья навстречу небу, матово-серая муть которого перемежается темными сгустками туч, наплывающими на отражения гигантских рыбьих плавников – холмов острова. В лесу медленно и важно, со знанием дела, кукует кукушка, отсчитывая суеверным скупые года, перекликиваются звенящими голосами птицы, встречая новое утро, и где-то там, вдали наверняка бродит хозяин леса, обходя дозором свои лесные владения. Рыжие, словно облитые солнцем, матерые стволы сосен тянутся вверх, и, подражая им, пытаются выиграть соревнование березы. Мокрые колокольчики ландышей бессовестно пахнут счастьем, вплетая свой запах в единую симфонию свежести и озонового буйства, дурманящего городского жителя, привыкшего к выхлопным газам и ядовитой атмосфере урбанизованной жизни… Все хорошо… В этом чудном Пoозерье все хорошо, и кажется, ничто не нарушает этого спокойствия.

Так повезло, что мы приехали сюда в «плохую» погоду, когда холодно и вовсю зарядили дожди, а народ, собиравшийся на шашлыки, рыбалку и пьяный оттяг, отменил заказ, оставив нас единственными гостями турбазы.