Божьи люди. Мои духовные встречи

— Бывало, дети и Иван ухватятся ручонками за мой пояс и горько плачут: «Сестрица, возьми нас с собой в монастырь: нам здесь не с кем жить!» Так сердце просто кровью обливается, глядя на них. Эти слова Ваня даже и во сне все повторял.

Старший брат взял Ивана к себе; потом поместил его к знакомому кабатчику; потом Иван ушел оттуда. Брат поместил его к армянину в Нахичевань (теперь — часть Ростова). Оттуда перевел в бакалейную лавку в город Таганрог. От этого хозяина Иван ушел в город Новочеркасск к двоюродному брату, бывшему там диаконом. Тот хорошо принял его, но скоро отослал мальчика к своему тестю — священнику.

Потом его поместили в железную лавку... Нанимался он и в поденные... Однажды он, таская с плотов доски, упал в воду и стал тонуть. Но, — говорит жизнеописательница, — вдруг какая-то Невидимая Рука точно вытолкнула его на поверхность воды, и Господь спас его от смерти.

После он служил у армянина в Ставрополе. Хозяин закупал картофель; сами шли пешком. В это время Дон стал разливаться, к этому дул сильный низовой ветер с Азовского моря. Армянин решил ехать по берегу, потому что казаки отказались перевозить; Иван боялся следовать за армянином и воротился в казармы, по пояс в воде, к казакам. Солдаты дали ему сухую обувь. Ветер спал; и казаки на другой день перевезли его в Ростов.

В такой трудной и трудовой жизни он находил утешение в сокровенной молитве.

Потом Иван устроился опять в Таганроге, у благочестивого купца Рафаилова, который брал его с собой к церковным службам. Осенью уже нечего было делать, и хозяин посоветовал ему поступить на мельницу в село. Не любивший людскую молву, Иоанн рад был сельской тишине. Мельник тоже оказался человеком благочестивым; оба они познакомились с диаконом прихода. Все трое они брали Жития святых и другие книги и читали их вместе...

Так Господь подготовлял его к другой жизни — в уединении, в трудах, в терпении и смирении; и в отрыве от родителей.

Монашество отца Иосифа

Весной следующего года он получил письмо от сестры своей, теперешней уже монахини Леониды, в котором она советовала ему поступить в монашество, — и именно в скит Оптиной пустыни. До сих пор он и не думал о монастыре. А теперь у него возгорелось желание оставить мир...

Но тут встретилось новое искушение. Купец Рафаилов и старший сын его захотели женить его и предполагали выдать за него дочь... «Всегда так бывает, — говаривал после о том, будучи уже старцем, — как только задумает человек идти путем спасения, так сейчас же является препятствие и искушение...» Сделаться женихом дочери богатого купца и самому стать богатым человеком — бедняку, сироте, рабочему...

Но он вместо этого хотел направиться на богомолье в Киев и усиленно просил хозяина отпустить его. Видя горячее желание Ивана, тот наконец отпустил его, прося однако воротиться в Таганрог.

С котомкой за плечами юный путник и отправился к заветной цели. По дороге он зашел в родные места и поклонился могилкам родителей. На пути в Киев побыл в монастыре «Святые горы» Харьковской губернии[317], где провел несколько отрадных дней, умиляясь мирною жизнью иноков. Посетил Борисовскую женскую пустынь[318], где иночествовала сестра его, уже с именем Леониды, находившаяся под руководством Оптинских старцев Леонида[319] и Макария[320]. Однажды, бывши у отца Макария, она со слезами скорбела о бедных братьях и выражала желание, чтобы хоть любимец ее Ваня пошел в монастырь.

— Не скорби, — сказал ей пророчески старец, — он будет монахом!

Пришел он к сестре, в присутствии старицы Алипии, и они о многом вспоминали. И матушка Алипия, прислушавшись к их беседе, вдруг сказала Ивану:

— Оставь ты свой Киев и иди в Оптину к старцам.

Иван вопросительно взглянул на свою сестру и увидел в глазах ее одобрение. Зашел он в Белев монастырь[321]. Оттуда ехали в Оптину две монахини и взяли с собою на козлы Ивана. Сестры зашли к отцу Амвросию и сказали ему про Леонидина брата Ивана. Старец серьезно посмотрел на них и, еще не видя его, вдруг сказал им:

— Этот Иван пригодится и нам, и вам!

Пришел в трепет юноша и незатейливо рассказал про свою жизнь. Прозорливый отец Амвросий слегка ударил его по голове и сказал:

— Зачем тебе Киев? Оставайся здесь!

Иван поклонился ему в ноги и на всю жизнь вручил ему себя... Это было 1 марта 1861 года; ему тогда было 23 года и 8 месяцев... Так неожиданно определился его дальнейший жизненный путь на 50 лет!

Не будем останавливаться на его монастырской жизни: да она у него не сложна была. Сначала он был назначен помощником повара в скиту... Наступали Петровки. В день заговенья братия, поужинав, пошли на вечернее правило, а брат Иван убирал посуду. Обтирая пальцем остатки сметаны в чашках, он простодушно облизывал ее. Вдруг сзади кто-то положил ему руку на плечо: это оказался скитоначальник отец Пахомий.

— Брат Иван! Не хочешь ли перейти к старцу?

— Хочу, — сказал попросту он.

И конфузливо добавил:

— Простите, батюшка: я все ем.