Божья коровка 2

— В материалах дела нет сведений о них.

— Там многое отсутствует, — заметил Коган. — Прошу задать вопрос.

— Хорошо, — нехотя кивнул Савчук. — Подсудимый, у вас есть государственные награды?

— Имеются, — ответил тот.

— Какие?

— Золотая Звезда Героя Советского Союза и орден Ленина.

По залу будто ветер пролетел. Пинчук почувствовал, как сердце на секунду встало. Он вытянул шею. Неужели?

— Подсудимый, попрошу вас избегать нелепых шуток! — насупился судья. — Здесь им не место.

— Подзащитный мой не шутит, — вновь вмешался Коган. Он подошел к столу судьи и стал выкладывать перед ним раскрытые коробочки. — Вот орден Ленина, а вот Звезда. Грамота Верховного Совета СССР о присвоении Борису Михайловичу Коровке звания Героя. Вот орденские книжки подзащитного и их заверенные нотариусом копии. Прошу приобщить их к материалам дела.

Его тирада ошеломила судей. Все трое на несколько мгновений замолчали, тупо глядя на награды. Первым пришел в себя народный заседатель. Взяв Грамоту, прочел ее и повернулся к подсудимому:

— За что Героя дали?

— За Даманский, — ответил подсудимый.

— Понятно. Молодец, сынок! Хорошую мы смену себе вырастили.

Пинчук почувствовал, как внутри заледенело. Предчувствие его не обмануло: Коган приготовил козырь и сразу выбросил его на стол. Теперь пусть даже суд и согласится с обвинением, Коровку не посадят, определив ему условный срок. Но, скорей всего, отправят дело на доследование, а там тихонечко закроют. Квартиры капитану не видать, и это меньшее из зол. Он посмотрел на Мурина. Лицо у следователя было как у персонажей на картине Репина «Не ждали». Капитан поспешно отвернулся. Что скажет ему после лейтенант, Пинчук представил ясно. «Почему пацан не сообщил мне о наградах? — спросил себя, и сам же и ответил: — А ты не спрашивал. Торопился. Вот и огреб. Хреново…»

Процесс тем временем продолжился. Впечатленный наградами Коровки, судья удовлетворил все ходатайства Когана — в том числе о вызове на заседание представленных им свидетелей защиты. Их тоже попросили выйти в коридор. Суд приступил к допросу потерпевших. Начали с Григоровича. Студент отбарабанил придуманную для него версию и смолк.

— Вопросы у сторон? — озвучил председатель.

— Позвольте? — Коган встал. Получив кивок судьи, спросил: — Скажите, потерпевший, как близко вы видели подзащитного? С каких сторон?

— Вплотную подошел, — ответил Григорович. — Со всех сторон и рассмотрел.

— На зрение не жалуетесь?

— У меня на оба глаза единица.

— Из ваших показаний вытекает, что подзащитный был обнаженным полностью. Вы это подтверждаете?

— Да.

— В таком случае вы должны были рассмотреть отметины на теле подзащитного. Ну там, родимое пятно, какой-то шрам. Вы что-нибудь заметили?

Григорович на несколько секунд умолк, напряженно размышляя.

— Был шрам на лбу, — промолвил наконец. — Другого не заметил.

— Вы это подтверждаете?

— Да, — ответил потерпевший.

— Прошу отметить в протоколе, — сказал защитник. — Второй вопрос. Вы утверждаете: мой подзащитный бил вас кулаками. Какой рукой?

— Обеими, — ответил Григорович.

— И левой тоже?

— Да.

— Прошу и это записать, — сказал защитник. — Последнее. Мой подзащитный утверждает: вы разбили подаренный ему приемник, пнув его ботинком. Вы согласны?

— Он сам его и разломал! — воскликнул Григорович. — Со злости.

— Как это было?

— Ногой ударил…

— Больше нет вопросов, — сообщил защитник.

Такие же вопросы он задал и другу Григоровича и получил похожие ответы. Разве что Зеньков, видно, ощутив неладное, заявил, что он не видел, как подсудимый разбивал приемник. Насчет отметин подтвердил, что не заметил и на зрение не жалуется.

— Уважаемые судьи, — начал Коган, когда Зеньков сел рядом с другом. — Прошу вас разрешить исследование важного доказательства.

— Какого? — Савчук насторожился.

— Освидетельствование тела подзащитного. От плеч до пояса. Позвольте снять ему рубашку. Надеюсь, не сочтете это нарушением общественной морали. Для дела очень важно.

Савчук бросил взгляд на прокурора. Тот пожал плечами.

— Пусть снимет… — разрешил судья.

Коровка встал и стащил с себя рубаху. Зал изумленно загудел.

— На теле подзащитного — два огромных шрама, — сказал защитник. — Левая рука и грудь. Их не заметить невозможно. С моим неважным зрением я вижу их издалека. Сражаясь на Даманском, мой подзащитный получил тяжелое ранение и еле выжил. Из армии был комиссован, а минской ВТЭК признан инвалидом. Вот документы — оригинал и копия, заверенная нотариусом, — он положил на стол перед судьей две бумажки. — Мой подзащитный левую руку поднять не может, не то, чтоб ею бить. Что следует из сказанного? Мой подзащитный ко времени конфликта с потерпевшими был одет. Второе: он их не бил — по крайней мере левой рукой. И последнее. Вот разломанный приемник, — достав транзистор из портфеля, Коган водрузил его перед собой на стол. — Скажите, подзащитный, это ваш? Тот самый?

— Да, — сказал Коровка. Коган перенес транзистор на стол суда.