Божья коровка 2

И тут статья в газете! Не какой-то «голос», клевещущий из-за границы, а «Известия советов депутатов трудящихся СССР». Оборзевшая милиция не погнушалась по надуманному поводу арестовать героя-пограничника, сражавшегося на Даманском и тяжело там раненого. Инвалида, за свой подвиг удостоенного Золотой Звезды. Да что ж это творится, а, товарищи?

Реакция на публикацию случилась бурной. Статью эмоционально обсуждали на работе, на улицах и в транспорте. В редакцию газеты и ЦК КПСС приносили телеграммы, письма, нередко коллективные. Но это были лишь «цветочки». Репутация милиции, и без того невысокая, упала ниже плинтуса в компании с бордюром. Люди не скрывали к ней презрения. В ряде мест, где милиция особо «отличилась», их служебные машины забрасывали яйцами и гнилыми помидорами. Они летели в здания отделов и даже в постовых. Сигналы о таких явлениях стекались в здание на Старой площади в Москве[47], и скоро там поняли, что выпустили джина из кувшина. Не хватало, чтоб в стране произошел второй Новочеркасск или недавний Слуцк.[48] Следовало реагировать, причем, немедленно. Генеральный секретарь велел собрать Политбюро. Предстояло срочно рассмотреть вопрос о принятии мер. Помощник Брежнева Цуканов получил задание собрать материал об обстоятельствах произошедшего.

Георгий Эммануилович к порученному делу отнесся добросовестно. Для начала позвонил Коровке, из-за которого в стране случилась буча, и расспросил его подробно. Тот, не таясь, все рассказал, в конце беседы похвалив Машерова, который не погнушался лично извиниться перед ним. Более того, первый секретарь ЦК компартии Белоруссии выступил по телевидению, где сообщил о принятых в отношении виновных мерах. Двух генералов — министра внутренних дел и начальника УВД столицы — сняли с должностей и отправили на пенсию. Других, причастных к делу, тоже строго наказали, а начальник РОВД застрелился в служебном кабинете. Он, к слову, рассчитал все правильно: его похоронили пусть без помпы, но под трехкратный залп из автоматов. Не тронули и сына подполковника, он продолжил обучение в высшей школе МВД.

Но это все случилось позже, Борис о том не знал. Расскажем мы. Дознавателя, виновного в фальсификации материалов дела, нашли в притоне, где он пил водку с уголовниками. Его отправили в СИЗО. Прокуратура возбудила дело, и Пинчука ждал немалый срок. Смерть подполковника спасла отчасти Григоровича: он заявил, что ничего не знал и указаний милиционерам не давал. Секретарь горкома отделался выговором по партийной линии и был отправлен на работу в Минлесхоз, где занял должность заместителя министра. В лесном хозяйстве Григорович ничего не понимал, но это роли не играло: член партии, посидевший в кабинете с секретарем в приемной, не мог стать рядовым трудящимся — такие правила у номенклатуры. Сыну Григоровича хотели дать административку за хулиганство, то есть штраф, вот только срок давности истек… И в вузе он остался — отец похлопотал. Обошлось взысканием по комсомольской линии. Но это все произошло потом…

На заседание Политбюро велели прибыть Щелокову и Руденко.[49] Министр доложил об оперативной обстановке, особо подчеркнув, что воду мутит криминал из бывших осужденных, которые и подстрекают граждан на насильственные действия в отношении сотрудников милиции.

— Всему причиной — статья в «Известиях», — заявил министр, подытожив. — Из-за нее все началось. Нельзя публиковать статьи такого рода.

— А чем статья не угодила? — хмыкнул Суслов. — В ней факты достоверны?

— Да, — подтвердил министр. — Но сообщать их всей стране…

— Чтоб и далее творилось беззаконие? — повысил голос Суслов. — Я вижу, Николай Анисимович не сделал должных выводов из происшедшего. Всему причиной не статья, а слабая работа министерства по воспитанию милицейских кадров! Обнаглеть настолько, чтобы состряпать дело в отношении Героя!..

Он развел руками.

— И по служебной линии существенные упущения, — подключился Пельше. — Как можно допустить, чтоб уголовники руководили массами? У вас что, мало сил и средств, чтоб привести их в чувство? Я вижу, что товарищ Щелоков с обязанностями министра не справляется. Предлагаю освободить его от должности.

Щелоков побледнел.

— Товарищи, не спешите! — вмешался Брежнев. — Николай Анисимович, конечно, виноват, и мы его накажем, разумеется. Но не стоит забывать, что он в должности министра сравнительно недавно и много сделал по поднятию авторитета МВД. Сложившаяся ситуация с общественным порядком — отголосок прошлых лет, когда в стране творились произвол и беззаконие впоследствии осужденные партией. Полагаю, нам следует вернуться к уже опробованной ранее практике, а именно: пересмотреть дела и разобраться: нет ли незаконно осужденных. Поэтому на заседание Политбюро приглашен Роман Андреевич Руденко. Вы согласны, товарищи?

Собравшиеся закивали.

— Роман Андреевич, вам понятно? — продолжил Брежнев.

— Хотел бы уточнить, — встал генеральный прокурор. — Если начать пересмотр всех дел, например, заведенных после смерти Сталина, то работы хватит года на три или более.