Брабантский мастер Иероним Босх

Да, в тот праздничный день на долю Йеруна и в самом деле выпало немало чудес. Они происходили сами, как и полагается настоящим чудесам. Адель (про себя Йерун упорно продолжал называть ее Белой дамой) и ученик художника охотно разговорились; может быть, в другой раз юноша растерялся бы, не зная, о чем говорить с красавицей, но здесь даже тему искать не пришлось, достаточно было взглянуть вокруг. Карнавальное шествие выдалось ярким и веселым, пожалуй, самым необычным за последние годы. Адель и Йерун наперебой обсуждали потешный корабль дураков; юноша вскоре перешел на описание процессий, которые ему, будущему городскому художнику, еще предстояло оформить. Адель слушала с неподдельным интересом.

– А ты, верно, дельный человек, а не пустой выдумщик, Йерун! – улыбнулась она. – Едва задумав чудесное, уже ищешь способ исполнить! Я верю, что у тебя все получится! Кем ты трудишься?

– Я подмастерье живописца. – Йерун не слишком сильно погрешил против истины. Пока еще он считался только учеником своего отца. Тот, хоть и признавал его способности и усердие, подходил к обучению основательно. Он не спешил переводить младшего сына в подмастерья, однако давал понять, что это – вопрос времени, и времени близкого.

– Так твой учитель, твой отец – сам мастер Антоний ван Акен? – Белая дама подняла тонкие брови, глаза ее восторженно заблестели. – Тот самый, на чей триптих о страстях Христовых я смотрю в соборе по воскресеньям! Верю, что у тебя все получится, ты тоже станешь мастером!

Адель была женой богатого торговца рыбой Йохима ван Каллена. Сейчас господин ван Каллен был в долгих разъездах по торговым делам, не то в Генте, не то в Антверпене – услышав название города, Йерун тут же позабыл о нем. В другой раз Йерун, может быть, заговорил бы иначе и держался бы строже в разговоре с замужней дамой, но только не сегодня, не в один из тех дней, когда все становилось вверх дном. Восторг, который внушала ему Адель, не был сравним ни с чем, и юноше не хотелось прогонять это чувство, обращаясь к привычной рассудительности. Похоже, что благоразумие и восторг – плохие товарищи друг другу, подумал он. К тому же Адель совсем не казалась чужой – от Белой дамы веяло таким теплом и радостью, что у Йеруна не было и мысли отстраняться от нее. Стройная русоволосая Адель все больше напоминала юноше прекрасное существо из сказки, воздушное и светлое, лишь внешне схожее с человеком. Казалось, сверкни сейчас солнечный луч, и Белая дама ступит на него, как на мост, и ускользнет – о, как же Йеруну не хотелось этого! Сам он – невысокий, худощавый и шустрый, с длинными светлыми волосами, одетый в яркие зеленые одежды, с пером фазана, вставленным в шляпу ради праздника, – рядом с ней напоминал проказливого эльфа. Не удержавшись, Йерун сказал Адели о том, что видит в ней сходство с белыми дамами. Красавица в ответ рассмеялась:

– Ну я-то не призрак!

Они прогуляли и проговорили до вечера, даже не заметив, как в праздничной толпе отбились от своих. Вспомнили об этом, лишь когда Адель догнала взволнованная Бригитта – служанка разворчалась на госпожу, и в этот раз не на шутку.

– Мне пора идти, – учтиво сказала Адель, прощаясь с Йеруном. – Доброго вам вечера, господин ван Акен!

Вскоре и Йерун отыскал своих братьев – по счастью, те были заняты развлечениями не хуже него. Гуссен не успел обеспокоиться пропажей младшего брата, поэтому обошлось без ворчания. Все трое еще долго пили пиво и горланили песни, и Йеруну в тот вечер пелось веселее и громче прочих. И значительно дольше – он не унимался всю дорогу домой, шел, высоко подпрыгивая на каждом шагу, так что Ян, не удержавшись, съязвил:

– Эльфу больше не наливать!

– Эльфу не наливать – он раздваивается! – парировал Йерун.

Дома Йерун мгновенно уснул счастливым сном, чтобы вскочить едва ли не раньше солнца. Ему не терпелось скорее пойти в город на второй день карнавала. Юноша даже не сомневался, что встретит Белую даму снова. С собой он прихватил несколько своих рисунков, свернув их в трубочку и убрав в небольшой кожаный футляр. Ученик художника решил удивить и позабавить Адель.