Брабантский мастер Иероним Босх

– Йоэн! Милый, милый Йоэн!

Адель лежала на нем, прижимаясь всем телом. Ее волосы, ниспадая по обе стороны лица, создавали непроницаемый полог. Но даже в тени Йерун видел чудесную белизну ее кожи, широко раскрытые сияющие глаза и счастливую ласковую улыбку. Стало быть, вот оно, истинное чудо! Волшебное произошло внезапно, само собой, снизошло на человека без видимых причин. Или, быть может, снизошло именно потому, что юноша всей душой, всем своим существом хотел того, что про себя считал волшебным? Ведь добрых пять лет мысли о белых дамах будоражили и без того бурное воображение Йеруна. И слова об этом, случись им быть сказанными, зазвучали бы по-особенному, как не звучит ничто другое. Однако Йерун молчал, не поверяя этих мыслей никому, даже Гуссену, обычно понимавшему все. Да что там, даже бумаге, способной принять самое невероятное. Стало быть, судьба услышала его и без слов. Услышала и отозвалась.

Сейчас чудесная женщина, жительница некой сказочной страны (сравнение с ангелами упорно не шло на ум) была с ним – живая, осязаемая, любящая. И все же – совершенно невероятная. Йерун осознавал это, снова и снова любуясь ее нагим телом, которое, казалось, светится в наступающих сумерках.

– Ты сравнивал меня с чудесным созданием, – проговорила Адель. – Но для меня чудесное создание – это ты, Йоэн, мой чудодей! Я и не думала, что это может быть так. – Она глубоко вздохнула и снова обратила на него долгий сияющий взгляд.

Йерун хотел переспросить, но она поднесла палец к губам:

– Не говори, Йоэн! Я понимаю, я чувствую!

Они долго лежали, прижимаясь друг к другу. Наконец Адель, поднимаясь с постели, сказала:

– Нам пора, милый. Бригитта скоро вернется.

Теперь все дни, в которые Йерун трудился в доме ван Калленов, проходили по-новому. Порой ученику художника казалось, что они сливаются в какой-то бесконечный и счастливый день. Этот день раз за разом приносил все то, о чем юноша мог только мечтать – за вдохновенным трудом художника следовала любовь Белой дамы.

Приходя по утрам, Йерун приветствовал хозяйку, Бригитту и Йоргена, после принимался за краски, расписывая темперой уже готовый грифельный рисунок. При виде завершенных участков служанка одобрительно кивала, привратник же подолгу оставался на месте, глядя, как сверкает свежей краской то, что вчера еще существовало черно-белым. Заметно было, что Йорген никогда не видел ничего подобного, и теперь впечатлен так, как будто листья не написаны краской и кистями, а сами собой прорастают из добротно оштукатуренной стены. При этом великан забавно приседал, упираясь ладонями в колени, – так роспись, проходившая на уровне его груди, оказывалась вровень с глазами.

Адель же раз за разом просила Йеруна не слишком торопиться, завершая работу. После обеда, когда все выходили из-за стола, у Бригитты каждый раз находились дела в городе, Йорген либо сопровождал ее, либо пропадал где-то на заднем дворе. А ученик художника и Белая дама снова и снова любили друг друга. Но даже отводя росписи по полдня, Йерун все равно стремительно приближался к ее завершению. Это ускоряло разлуку, но ни Йерун, ни Адель старались не думать об этом. При домочадцах они держались по-прежнему сдержанно и учтиво, как и следовало держаться хозяйке дома с приглашенным мастеровым. О, как же трудно было юноше не бросать за столом страстные взгляды на свою Белую даму!

Однажды Адель пришла в столовую, где Йерун продолжал трудиться над росписью, с несколькими свертками тонкого полотна в руках.

– Я хотела показать тебе, Йоэн, – сказала она. – Поделиться с тобой. Хотела услышать, что скажет человек, обученный рисованию.

Она развернула полотна на столе, и Йерун увидел превосходные вышивки, на которых были изображены цветы и птицы. Такие картинки могли бы сделать честь иному живописцу.

– Ничего себе! – воскликнул он радостно. – Ты настоящий талант!

– Трудимся понемногу, – смущенно улыбнулась Адель. – У жен бюргеров свои ремесла и свое искусство. Мне далеко до тебя, Йоэн, но мне в радость и это.

– Оно и мне в радость! – честно признался юноша. – Поверь, я видел много изображений, мне есть с чем сравнивать!

– Но ты радуешься им и говоришь об этом без обмана. Как же чудесно встретить человека, способного радоваться такому!

– Красоте перед глазами? – спросил Йерун.

– Да, Йоэн. Ты сумел правильно назвать это всего тремя словами. Ты ли не чудодей, милый мой Йоэн! Позволь спросить, сколько тебе лет?

– Восемнадцать.

– Восемнадцать? – Адель удивилась, впрочем не сильно. – Я думала, ты старше. Такой рассудительный! Мне было восемнадцать три года назад. Меня как раз тогда выдали замуж за ван Каллена, – сухо закончила она.

– Твой муж – он…

– Будь добр, не расспрашивай, – оборвала она. – Мужья и жены – это не то, о чем следует говорить любовникам. Поверь, Йоэн, мне не на что жаловаться. Ты чудесный, Йоэн, особенный. Чуткий. Ты видишь красоту сам, бережешь и ценишь ее. Я чувствую это. И ты не назовешь прекрасное грехом.

– Почему мы любим друг друга?

– Потому что иначе нельзя!