Брабантский мастер Иероним Босх

Мешало одно – едва принимаясь за работу, он снова и снова представлял себе Адель. Ее лучистые глаза, светлую кожу. Ее волнующее, ни с чем не сравнимое тепло. Не имей Йерун этого заказа, он бы сейчас рисовал только ее, и тогда, может статься, всех стен столовой от пола до потолка не хватило бы, чтобы вместить все наброски.

От этих мыслей Йерун сделался рассеянным. Он мотал головой, стараясь собраться с мыслями, вспоминал любимые образцы узоров, шепотом поругивал себя, раз за разом возвращаясь к работе над заказом. Кое-как измерив длину стен, на которых предстояло сделать роспись, юноша разделил ее на равные отрезки и принялся обдумывать и прорабатывать каждый из них. Проще всего было придумать два или три более-менее подходящих друг другу рисунка и затем повторять их, чередуя наподобие паркетных дощечек, создавая цепочку орнамента. Йерун начал с этого, однако, наметив основу из переплетенных листьев, дал волю фантазии.

Сперва он делал только самые простые наброски, почти лишенные деталей. Но за волнистыми линиями и сочетаниями кругов глаз художника уже видел итог будущей работы, яркие картинки, которым еще только предстояло появиться и стать видимыми для любого, кто взглянет. Затем среди воображаемых цветов и листьев снова замелькала улыбка Адель, и Йеруну опять пришлось собираться с мыслями.

Юноша не заметил, как наступил полдень, и Адель пришла, чтобы позвать его обедать. Точнее, присоединиться к обеду – накрывали здесь же. Йерун только отставил в сторону свой небольшой мольберт, который он прихватил в мастерской. Подали постное кушанье – вареные бобы и овощи, пресные хлебцы и немного некрепкого пива. Людей в доме ван Калленов оказалось совсем мало. Судя по длине стола, домочадцев было больше, но несколько человек уехало вместе с хозяином. На стол накрывали сама Адель и Бригитта, затем пришел привратник Йорген – грозный, звероватый, не ниже шести футов ростом и не уже двух в плечах. Он выполнял в доме ван Калленов всю тяжелую и черную работу. Впрочем, в разговоре за столом Йорген оказался вовсе не страшным – добрый нрав здоровяка выдавал простодушный взгляд маленьких, далеко посаженных глазок. Бригитта по-доброму подшучивала над Йоргеном, он, набив рот бобами, мычал что-то не слишком разборчивое. На художника привратник таращился изумленными глазами, как будто видел некое чудо. За обедом Адель и Йерун украдкой обменялись нежными взглядами – говорить по душам при домочадцах не следовало.

До самого ужина Йерун трудился над эскизами. Он старательно вывел переплетенные листья. Среди них расположил спелые фрукты, цветы и ягоды, сочетая их всякий раз по-разному. Йерун рисовал по памяти; он был бы рад написать клубнику и наливные яблоки с натуры, но взять их в начале весны было негде. А спелый гранат, что произрастает в странах Востока, Йерун видел только на картинках, но решил, что изобразит эту диковинку непременно. Гранат вышел с третьей попытки – до этого он больше походил на кочан капусты. Выручило изображение разреза, в котором виднелись мелкие, густо посаженные зернышки, – юноша подумал, что их цвет, а более того, цвет кожуры чем-то напоминает оттенок праздничного платья, в котором Адель вышла на Эльдонк.

Затем настал черед птиц. Тут Йеруну вспомнилось все, что он успел навыдумывать, глядя на карнавальную процессию. В конце концов, эскизы карнавальных шествий так же изображали на листах бумаги, составленных в ряд. Со счастливой улыбкой Йерун рассаживал на рисунках пестрых воробьев и синиц с зеленым оперением на груди, ярких зимородков и длиннохвостых фазанов. Птицы порхали, расправляли крылья, сверкая опереньем, поклевывали фрукты, соприкасались клювами. Угол возле шкафа Йерун приберег для совы-сипухи с черными глазами, белым лицом и грудью и желтоватым оперением на спине.

Завершив работу над эскизами, Йерун расставил рисунки в ряд вдоль стены, отошел взглянуть и остался доволен. Орнамент вышел на славу. Разве что самый внимательный глаз сумел бы разглядеть схожие узоры в переплетении листьев с различных участков, и то лишь после долгого и вдумчивого созерцания.

Художник показал рисунки Адель, и Белая дама не скрывала восхищения.

Йерун собирался прощаться с хозяйкой и идти домой, но Адель пригласила его остаться поужинать. Юноша с радостью согласился. Они снова обменялись ласковыми взглядами. Провожая Йеруна у дверей и прощаясь с ним до завтра, Адель сказала:

– Вы так усердны, мастер Йерун! Ради всего святого, не спешите! У нас достаточно времени.

Сказано было шутливым тоном, но Йерун встретил ее взгляд – тот же, что был устремлен на него утром, в страстном порыве. Юноша снова ощутил, что заливается краской. У него перехватило дыхание, да так сильно, что он не смог произнести: «До свидания!» Он лишь молча поклонился, сняв шляпу.