Брачная игра

Елизавета вовсю флиртовала с Мелвиллом, выполняя очень важную задачу. Посланник должен убедиться, что она красивее, образованнее и гораздо умнее его собственной королевы. Она знала: он отправит в Эдинбург подробный отчет. Так пусть каждое написанное им слово убедит Марию, как ее здесь любят и ценят.

К радости Елизаветы, Мелвилл говорил на нескольких языках, на которых они приятно побеседовали. Желая соответствовать его комплиментам, королева постоянно меняла наряды. Все ее платья были украшены драгоценными камнями. Одно было сшито по английской моде, второе – по французской, а третье – по итальянской.

– Какой из нарядов вам предпочтительнее, сэр Джеймс? – спросила Елизавета, кружась перед ним в итальянском платье.

Оно имело венецианский плиссированный корсаж с глубоким вырезом, почти спадающий с плеч, а подол состоял из множества слоев тонкого шелка.

– Это платье просто очаровательно, ваше величество, – ответил Мелвилл. – Но все наряды красивы, как и та, кто их носит.

– А как вам нравится эта прическа? – допытывалась Елизавета, чуть поправляя унизанную бриллиантами шляпку, что венчала ее длинные рыжие волосы.

– Очаровательная прическа, – улыбнулся посланник. – Трудно передать, насколько она подчеркивает красоту ваших волос.

– Скажите, сэр Джеймс, какой цвет волос считается в вашей стране самым красивым? – задала она новый вопрос, который подкрепила кокетливым перебрасыванием локона через плечо.

– В Шотландии, ваше величество, нам важно, чтобы женщина была крепкого здоровья, а цвет волос пусть будет любым.

Мелвилл чувствовал, что для этой, казалось бы, непринужденной беседы ему придется привести в действие весь арсенал его дипломатических навыков.

– А если сравнить мои волосы с волосами королевы Марии? Чьи будут красивее? – невинным тоном осведомилась Елизавета.

Мелвилл сознавал: сближение или отдаление между Англией и Шотландией, что называется, висело на волоске, и любой необдуманный ответ мог мгновенно оборвать этот волосок.

– Ваше величество, я не в состоянии ответить на ваш вопрос, поскольку вы обе безупречно красивы.

Елизавета игриво хлопнула его веером.

– Это не ответ, – сказала она, картинно надувая губки.

– В таком случае, ваше величество, скажу: в Англии самая прекрасная королева – вы, а в Шотландии – Мария.

– Ответ опытного дипломата, но мне он ничего не говорит, – хищно улыбнулась Елизавета. – Двух королев в одном государстве не бывает, поэтому какая правит, такую и считают самой красивой. Как говорится, по государственной необходимости. Но вы не отделаетесь от меня вашими дипломатическими фразами. Извольте выбрать!

Мелвилл, облаченный в бархатный камзол и плащ, от напряжения весь вспотел.

– Ваше величество, каждая из вас, естественно, является самой красивой дамой при своем дворе. Ваше лицо отличается большей белизной, чем лицо королевы Марии, что никак не уменьшает ее красоты.

Елизавета не собиралась так быстро прекращать свою игру:

– А кто из нас выше ростом?

– Королева Мария.

Все и так знали, что рост Марии Стюарт – шесть футов.

– В таком случае она чрезмерно высокая, – заключила довольная Елизавета. – А мой рост гармоничен: не слишком велик и не слишком мал. Кстати, королева Мария хорошо играет на лютне и верджинеле?

– Для королевы достаточно хорошо, – ответил Мелвилл и лишь потом спохватился, понимая, что его слова могут быть превратно истолкованы.

Вечером лорд Хансдон, двоюродный брат Елизаветы, как бы невзначай пригласил Мелвилла прогуляться по дворцу. Они шли по галерее, когда из комнаты, расположенной ниже, послышались чарующие звуки верджинела. Игравший явно был талантливым музыкантом. Хансдон остановился, слушая музыку. Мелвиллу тоже пришлось остановиться. Глянув вниз, изумленный посланник увидел за инструментом королеву. Как и все женщины из рода Болейн, она была наделена прекрасным музыкальным слухом и такими же музыкальными болейновскими руками.

– У ее величества несомненный талант, – пробормотал Мелвилл. – Как она играет!

– Для королевы достаточно хорошо, – улыбнулся Хансдон.

Мелвилл даже вздрогнул.

Музыка смолкла, а вскоре королева уже шла по галерее навстречу своим непрошеным слушателям. Увидев ее поднятую левую руку, Мелвилл не без опаски подумал, что сейчас Елизавета влепит ему пощечину за его опрометчивые слова, но она лишь слегка хлопнула его плечу.

– Сэр Джеймс, кто позволил вам без разрешения заходить в мои покои? Как вы вообще очутились здесь?

Только сейчас Мелвилл сообразил: все это было подстроено, чтобы его проучить.

– Ваше величество, умоляю о прощении. Я услышал прекрасную музыку, которая буквально взяла меня в плен и повлекла сюда. Вот так я очутился на этой галерее.

Довольная Елизавета опустилась на мягкий стул.

– Обычно я не играю перед мужчинами, – призналась она. – За верджинел я сажусь, когда одна, чтобы прогнать меланхолию. Но теперь, когда вы слышали мою игру, ответьте, кто лучше музицирует: я или королева Мария?

– Конечно же ваше величество, – без тени лести согласился Мелвилл.