Брачная ночь, или 37 мая

Полина. Что вы! Слава богу, живы. Все живы. У них режим дня. Они просто железные. Меня переживут. А я иногда думаю: вот бы мне первой умереть! Никого не хоронить.

Рита. Хитренькая.

Эля. Тогда о чем речь? Девочки, еще выпьем, у меня все-таки день рождения.

Рита. Да, да, действительно. Ну кто у тебя будет-то?

Эля. Ты что, не могла мне позвонить? День рождения отменяется.

Рита. У меня девка болела, я с ней сижу, телефона в доме нет, сама знаешь. К тебе поехать, наняла тетеньку, шестьдесят копеек в час, с девкой сидеть. Уложила спать, тогда только поехала. А что, день рождения отменяется?

Эля. Отец сказал, что больше такого безобразия в доме не потерпит, что его жизнь не к Петрову, а к Покрову… Сама знаешь. И за месяц заблаговременно начал больницу себе пробивать. Не можешь же ты при больном отце, которого в больницу заберут вот-вот, а все не дают направления. Сегодня наконец ему выделили. Отъехал, мать замучил, я на работу не ходила…

Полина. А что с отцом?

Эля. Что всегда. Диабет, гипертония, склероз.

Полина. А у моего папы аденома простаты, облитерирующий эндартериит и склероз.

Рита. Вот и мы такие будем.

Полина. В том-то и дело.

Эля. Что вы, он в больнице отдыхает от нас. Говорит, чтобы больше у меня без дней рождения.

Полина. А мы давно все отмечаем в узком семейном кругу, все знаменательные даты. Папа ходит с трудом, а от гостей мусор, тарелки, расходы.

Эля. Вот именно. Два года подряд я им делала баранью ногу, салаты, помидорчики доставала. Пролетает сорок-пятьдесят рублей, а дарят одни бутылки. Сами выхлебают и рады. В прошлом году мне подарили стеклянный мундштук, книжку «Древние бурятские памятники» и что-то еще…

Полина. Нет, мне мама подарила серьги с изумрудами.

Эля. Ну ладно, будем думать, что у меня все же день рождения. Чокнемся. Первый тост за хозяйку, второй за прекрасных дам, третий…

Рита. Третий за детей. Шестьдесят копеек в час.

Эля.(Полине). Я слышала, у вас много детей?

Полина. У меня двое, а у вас?

Эля. У меня вообще.

Рита. А у меня девка. Очень замечательное существо пяти лет, зовут Таня.

Полина. Нет, у меня Владику семь, а Светочке четыре с половиной. Ради них надо кое-как жить. Я тут в экспедиции была, летом в Каракумах. Вышла в пески, легла на бархан и думаю: вот бы так от солнца удар получить, умереть. Но детей ведь не оставишь, их надо поднимать. Старики уже старые.

Эля. Да ну, все вырастут, у нас в стране все вырастают. Я вон без отца, без матери, у бабушки в Чулкове сколько жила? И получилась свободный человек. Отец с матерью были за границей, в горящей точке планеты. Туда с ребенком не разлетишься.

Полина. А у меня мамин отец при царе был генерал-губернатор. Мамина мама была гувернанткой.

Рита. А сколько же лет вашей маме?

Полина. Она поздний ребенок была у родителей. И я у них поздний ребенок.

Эля. А я боюсь поздних детей. Среди поздних детей тридцать процентов идиотов, американцы просчитали.

Рита. Да ладно, я вон сама пишу диссертацию, вторую главу третий год, тоже все обсчитываю, просчитываю, знаю. Но главное, Полина, как вы умудряетесь с двумя стариками и с двумя детьми! Я вон, пока у меня мама болела, девку на пятидневку сунула. Она там коростой покрылась, а тут мама помирает, а тут начальница просила подать заявление по собственному желанию, что у нее экскурсоводов нет. У меня, говорит, есть на ваше место молодой энергичный товарищ, он быстро освоит тему. Какой-то выпускник.

Эля. Чей-то сынок, наверное.

Рита. Я думаю, вам, наверно, муж помогает, иначе как с двумя детьми да со стариками на руках!

Полина. Он мне ни капельки не помогает.

Рита. Как вам тяжело, я вам сочувствую.

Эля. Это мне тяжело и тебе тяжело, а ей все прекрасно.

Полина. Да, мне прекрасно. Стираю дважды в неделю. Мы в прачечную не отдаем, не хотим вариться в общем котле. Детей купаю два раза в неделю. Магазины ежедневно. Готовит мама. Еще пишу диссертацию.

Рита. У вас еще диссертация?

Полина. А как же. Не только у вас. Печатаю ее сама. У нас машинистки со схемами берут тридцать копеек страничка.

Эля. У нас двадцать пять, хотите договорюсь?