Брачная ночь с горцем

Гэвин выпрямился. На языке вертелись сотни извинений и сожалений – и все бесполезные.

– Прости, брат. Сделаю для тебя все, что смогу.

– Не надо, – ответил Каллум так тихо, что Гэвин едва его расслышал. – Это я должен просить прощения.

– Но ты ничего не сделал. Именно я спросил тебя о способах быстро заработать на черном рынке. Как странно… Грач никогда раньше не попадался, и вот…

– Я с самого начала знал, что Сэм – не Элисон Росс, – проговорил Каллум.

Молчание, воцарившееся в камере после этих слов, было подобно тишине между молнией и громом.

В следующее мгновение Гэвин вскочил и, сжав кулаки, рванулся к человеку, которого много десятилетий считал вернейшим своим другом.

Цепи, загромыхав, тащили его назад. Гэвин рвался из оков, ярость затопила его сердце библейским потопом.

– И ничего не сказал?! Почему же все это время ты молчал?! – Неужто на свете не осталось верности? Кому же теперь доверять? – Почему ты позволил мне жениться на ней? Почему позволил полю… – Нет, он не смог выговорить это слово. – Да-да, почему?!

– Потому что надеялся, что эта свадьба вернет сюда настоящую Элисон! – с горечью в голосе выкрикнул Каллум.

– Что?.. – Гэвин в изумлении уставился на приятеля.

– Ты помнишь, Элисон родилась незадолго до того, как мы с тобой поселились в Инверторне. Миссис Росс после родов так и не оправилась, и все свое детство Элисон бегала без присмотра по холмам и болотам. Чаще всего таскалась за мной, как щенок.

– Помню, – осторожно ответил Гэвин. – Ты говорил, что она тебе покоя не дает, и прятался от нее в Инверторне.

– Верно. Так и было.

– Но…

– Когда она уехала, ей было тринадцать. И в то время я прятался уже не только от нее, но еще – и от собственных нежных чувств… От чувств, которые не вправе испытывать взрослый мужчина к девочке на девять лет его моложе.

– О боже, Каллум!.. – воскликнул Гэвин, садясь на свое место. Многие сцены прошлого теперь представали перед ним в новом свете.

– И я отправился сколачивать состояние, – продолжал ирландец. – Много лет спустя, решив, что теперь имею право просить ее руки, отправился в Америку и начал ее разыскивать. – В голосе отшельника послышались мрачные нотки.

– И, видимо, нашел.

– Да, нашел.

– И что же?

– И с тех пор живу в пещере, – ответил Каллум. – Пытаюсь забыть…

– Забыть – что?

– Не важно.

Почему Каллум Монахан, знаменитый путешественник, человек, повидавший едва ли не весь мир, скрылся от всех в глуши, – это для Гэвина всегда оставалось загадкой. Несколько раз он задавал другу этот вопрос – и каждый раз получал один и тот же ответ: «Не важно».

Но Гэвину никогда бы не пришло в голову, что дело в женщине!

– Прости, что скрыл от тебя правду о Сэм, – повесив голову, продолжал Каллум. – Видишь ли… Когда я прочел письмо Элисон к ней, я…

Гэвин снова подался к другу.

– Письмо? Какое письмо?

– Ее почерк на конверте я узнал с первого взгляда. И не смог удержаться от искушения. Вскрыл конверт паром, а потом снова запечатал – просто хотел прочесть слова, написанные ее рукой.

За дверью камеры послышалось какое-то движение. Должно быть, шли за ними. Времени оставалось совсем немного.

– Каллум, что она писала?! – воскликнул Гэвин.

– Элисон прислала ей документы из Америки. И писала, что Сэм может оставаться в Эррадейле сколько пожелает и делать с поместьем все, что считает нужным. Благодарила за то, что Сэм спасла ей жизнь. Писала, что Эррадейл всегда останется ее убежищем, но на одном лишь условии: им не должны завладеть Маккензи.

Из груди Гэвина вырвался вздох, полный невыразимого сожаления.

Так она не солгала! По крайней мере в этом.

– Но она нарушила обещание, данное Элисон, и вышла за меня замуж! Почему же и тогда ты промолчал?

– Я считал, что Элисон имеет право на Эррадейл. – Каллум пошевелился в полутьме. – Как я и сказал… я надеялся, что это заставит Элисон вернуться. Что она будет бороться за свою землю, а не выйдет замуж за этого ублюдка Гранта. А потом, когда стало ясно, что она не вернется… я увидел, как счастлив ты с Сэм. А она с тобой. Вот я и подумал: пусть хоть одному из нас повезет в любви.

Гэвина захлестнул поток чувств, несколько мгновений он не мог вымолвить ни слова.

– Не стой мы на пороге смерти, я не осмелился бы просить у тебя прощения, – добавил Каллум.

– Не стой мы на пороге смерти, я бы тебя так легко не простил!

И друзья – хоть и не видели лиц друг друга – обменялись улыбками.

– Ты, Торн, был мне как брат с тех пор, как…

Но в этот миг дверь распахнулась, и Гэвин замер в изумлении. Перед ним стоял Демон-горец собственной персоной – огромный и грозный, в килте и с кинжалом на боку, а за ним двое стражей вели закованным в цепи того, кого Гэвин менее всего ожидал здесь увидеть.

Глава двадцать восьмая

– Ах ты сукин сын! – заорал Гэвин и рванулся к Грачу, который каким-то непостижимым образом даже в цепях умудрялся выглядеть безмятежно-самодовольным.

– Осторожнее, Гэвин! – Лиам шагнул в камеру и подал стражникам знак освободить обоих узников. – Этот человек сдался, не оказывая сопротивления. Хотя признаю, выследить его оказалось очень нелегко!