Брачная ночь с горцем

– Все знали, – со вздохом ответил Имон. – К своему клану он был ненамного добрее, чем к семье. Торн еще совсем мальчишкой повадился убегать из дома, целыми днями бродил вместе с Каллумом по лесам, и я знал, что он бежал от жестокости отца. Много раз сам зашивал его раны – и, к стыду своему, молчал. Хеймиш Маккензи был человек огромной силы – еще сильнее Лиама – и страшный в ярости. К тому же – маркиз. А ведь большинство здешних жителей именно у него получали свой заработок… Винокурня, поля, леса – все здесь ему принадлежало. Никто не знал, что делать. А если точнее – не нашлось среди нас мужчин, которые бы пошли и сделали то, что следовало.

– Каждому из нас есть чего стыдиться, – промолвила Саманта, положив руку на плечо Имона. – И иногда больше всего стыдишься не того, что делал сам, а того, что позволял делать другим.

– Вы добрая девушка. – Ирландец устремил взгляд на Гришем-Пик, за которым скрывался Эррадейл. – А у младших Маккензи, как видите, демонов больше, чем у большинства из нас.

Сэм кивнула.

– Да, теперь начинаю понимать…

– Думаю, именно поэтому они вечно готовы вцепиться друг другу в глотку, – продолжал ирландец. – Жаль, но что поделаешь? Наследие у них общее, и вместо радости и гордости оно несет лишь боль и позор. Они оба ненавидят то, что их породило. Ненавидят друг друга. И самих себя. Большая сила духа нужна, чтобы жить с такими демонами бок о бок, – добавил он, бросив на собеседницу внимательный взгляд.

– Как странно… Гэвин такой обаятельный, всегда улыбается… Никогда бы не подумала…

– Одни из нас прячут боль за гневом и кровопролитием, другие – за улыбками, шутками и весельем.

Саманта кивнула, понимая, что конюший говорил о Лиаме и Гэвине.

– А что случилось дальше? После того, как Гэвин и Элинор переселились в Инверторн?

– Хеймиш не преследовал Элинор, хотя я знаю, что за ее свободу Гэвину пришлось расплатиться кровью. Он надеялся отомстить отцу, когда повзрослеет. Ненавидел этого ублюдка всем сердцем и душой. Как и все мы.

– Но Лиам успел первым?

– Точно.

Теперь Саманта поняла, почему Элинор не присутствовала на свадьбе. Она и прежде подозревала, что «мигрень» – лишь отговорка, но теперь… только теперь ей начала открываться вся глубина боли и ужаса, в которой жила эта женщина.

– Почему случается такое? – в задумчивости пробормотала она; на память ей снова пришел покойный муж и его братья. – Почему люди становятся чудовищами?

– Простого ответа здесь не найдешь. Кого-то уродует жизнь. Кто-то, как Хеймиш Маккензи, таким рождается. Он был из тех, кто еще в детстве мучает зверушек. Из тех, кто наслаждается властью и чужой болью.

– Надеюсь, он умер не легкой смертью, – процедила Саманта сквозь зубы.

– К сожалению, меня при этом не было, – ответил Имон, бросив на нее одобрительный взгляд. – Но я жалею лишь об одном… Жалею, что и после смерти он продолжает преследовать своих сыновей.

– Эти шрамы… – пробормотала Сэм.

– Скорее раны. Открытые, незаживающие, гноящиеся раны.

«Элинор тоже об этом говорила, – вспомнила Саманта. – Говорила об осколках сердца. Мол, сердце Гэвина разбивалось столько раз, что его уже не склеить…»

Взгляд Имона, устремленный на нее, стал вдруг острым и пристальным, словно все ее секреты и обманы лежали перед ним как на ладони.

– Ты подарила ему то, о чем он всегда мечтал. Подарила то, чего у него никогда не было, – независимость Инверторна от дохода с винокурни Рейвенкрофтов. А также семью, будущее… Эррадейл для него – спасение. И ты, быть может, тоже.

– Я… Надеюсь, я смогу…

– Ты знаешь, Сэм… Я не хочу, чтобы кто-то снова заставил его страдать, – проговорил пожилой ирландец.

Теперь настала очередь Саманты неотрывно смотреть на дорогу. Сердце ее гулко билось в груди, а к горлу подступала горькая желчь – горечь угрызений совести.

– Я тоже, – прошептала она.

Долгая поездка на телеге, казалось, должна была бы подготовить Саманту к новой встрече с мужем. Даже с мужем во гневе. Однако же, спускаясь по пологому склону Гришем-Пика и увидев, как он на полном скаку мчится ей навстречу, она не знала, куда смотреть – на него или на то, что осталось от Эррадейла.

Аккуратные белые домики превратились в кучи пепла. От особняка осталась лишь груда мусора, и посреди нее – огромный камин с нелепо торчащей трубой.

Быть может, для Элисон Росс это место значило не слишком много, но для нее, Саманты, пусть лишь на несколько недель, Эррадейл стал всем. Убежищем. Новым началом. Домом.

Сэм украдкой окинула взглядом руины в поисках тел поджигателей, но ничего не увидела. Должно быть, Гэвин уже о них позаботился. Неужто и впрямь выкинул в море – как грозился?

А нашел ли он что-нибудь на телах? Новая пугающая мысль вдруг поразила ее. Ведь у этих людей, если их действительно наняли Бойд и Брэдли, могли быть с собой письменные инструкции или какие-то документы, где указано, кто она такая на самом деле.

Да, такое вполне может быть!