Брачные игры каннибалов

– Еще, – продолжала Тавита, – как это называется, когда пускаешь вонючку из зада?

– Пукать, – ответил я.

– Да. Нельзя пукать в манеабе.

Мы усвоили правила и перед входом в манеабу в деревне Кума отрепетировали наши речи. Нам надо было рассказать ай-кирибати, кто мы такие, и мы хотели сделать все как полагается. Поскольку ай-кирибати не похож ни на один язык из тех, которыми мы владеем, выучить его можно было лишь одним способом: зубрежкой, что предоставляло учителям немало шансов подшутить над учениками. Коллеги Сильвии с удовольствием припоминают случай, когда ее предшественница, особенно мрачная тетка, попросила помочь ей с приветственной речью, обращенной к министру окружающей среды. Вместо любезностей ай-кирибати научили ее фразе: «Покажите мне свой член». Министр и все вокруг рассмеялись, и та, вдохновившись, продолжила еще более неприличным высказыванием: «Мне кажется, он очень большой». Уважаю ай-кирибати за их чувство юмора. Непристойные шутки – то, что надо.

Мы сели в углу манеабы, предназначенном для гостей, и женщина поднесла нам свежие кокосы. Помимо того что они освежающие и питательные, их сок невозможно пить, не прихлебывая очень громко. Вскоре в манеабе собралась вся деревня, унимане поприветствовал нас и попросил представиться. Согласно традиции, необходимо назвать свое имя, имя отца и его родной остров. Я встал и на ай-кирибати проговорил:

– Здравствуйте. Я Маартен, сын Германа из Голландии.

– Ай-яй, ай-яй, – хором ответили собравшиеся. – Приветствуем тебя, Маартен, сын Германа из Голландии.

Мне понравилось, как это звучит. Маартен, сын Германа из Голландии – ну прямо средневековый рыцарь! Не так впечатляюще, как Влад Закалыватель[39], но все равно очень грозно. Маартен, сын Германа из Голландии!

Затем настал черед Сильвии.

– Добрый день. Я Сильвия, дочь Джо из Калифорнии.

– Ай-яй, ай-яй! Добро пожаловать, Сильвия, дочь Джо из Калифорнии.

– Знаешь, дорогая, – заметил я, – вообще-то, Калифорния – это часть США.

– Это пока, – ответила она.

Затем по очереди представились актеры. Теперь, когда все познакомились друг с другом, можно было начинать пьесу. Кому-то может показаться, что детский понос и респираторные инфекции – не слишком подходящие для театра темы, но у «Те Айитибверере» просто блестяще получилось их обыграть. Отчасти потому, что диарея и инфекции – действительно насущные проблемы на Кирибати, а отчасти потому, что песни и сказки до сих пор являются здесь основным способом передачи знаний. Писателей на Кирибати нет. Хотя люди на Кирибати, в целом, грамотные, читать тут нечего, кроме церковной литературы, и все знания об островах передаются устно. Отсюда и пьесы о поносе. В Нью-Йорке театр исследует тему внутренней опустошенности современных американцев. На Кирибати – искусство восстановления влагосодержания в организме. Во время представления зрители громко смеялись и многозначительно кивали. Сильвия осталась очень довольна. Одно дело – сидеть в кондиционированном офисе в Вашингтоне, изучая тысячи страниц пафосной белиберды – «распространение знаний посредством Интернета», – и совсем другое – быть в деревне на краю света и смотреть, как люди получают информацию, которая им действительно нужна, эффективным и низкотехнологичным способом. Будь то гуманитарная программа Мирового банка, миллионы долларов были бы потрачены на консультантов и перелеты первым классом, а кульминацией всего этого стал бы отчет, написанный четыре года спустя, с рекомендацией построить дамбу.

Пока актеры и старейшины по очереди произносили заключительные речи, в центр манеабы вынесли обед, который простоял там довольно долго. Вокруг еды роились огромные мухи. Несколько женщин лениво махали руками над пластиковыми тарелками, которые в остальном мире считались бы одноразовыми, но здесь будут использоваться до конца времен. Речи не прекращались. Сильвию поблагодарили за двадцатидолларовый взнос на еду. Потом запели проникновенные песни. На головы нам надели венки и короны из цветов. Шеи посыпали тальком. Подмышками побрызгали деодорантом. И лишь тогда мы смогли наконец приступить к еде. Хотя нет… еще одна, последняя, речь. Старейшина, тихий старичок с круглым, как луна, лицом, объяснил, что нас ожидали лишь завтра (оказалось, на Бутарирари только один телефон), поэтому жители Кумы просят извинения за скудность обеда. Ничего страшного, ответили мы. Наверняка обед очень вкусный.